В первобытном состоянии общества дети, достигнув возраста, в котором могут сами о себе заботиться, нередко уходят от своих родителей. Такой способ прекращения союза родителей и детей наблюдают, например, среди дикарей острова Борнео (Спенсер. Осн. соц. I. 69).
Это явление объясняется самым характером первобытной отеческой власти, которая сложилась не столько в интересах детей, сколько в интересах отца. По мере возрастания детей и появления в них сознания личных сил отеческая власть, строго применяемая, могла вызывать противодействие с их стороны, могла’ порождать взаимные столкновения, которые и приводили к удалению.
Историки немецкого права признают, что германская отеческая власть (mundium) прекращалась для сыновей с достижением совершеннолетия, а для дочерей с выходом их замуж.
Но в древнейшее время совершеннолетие определялось не достижением определенных лет, а физической зрелостью индивидуума (Zoepfl. 583, 517), т.е. достижением такой физической и умственной зрелости, при которой строгая отеческая власть могла оказаться неприменимой.
Позднее королевскими эдиктами время совершеннолетия было определено годами и за совершеннолетними сыновьями было даже признано право в известных случаях ограничивать волю отца.
Из наших источников видно, во-первых, что совершение отцом важного преступления, которое вело к ссылке или рабству, не разрушало союза родителей и детей: дети следовали за отцом. Действие этого правила применялось, конечно, к детям, которые жили с отцом, не выделились из семейства и не вели самостоятельного хозяйства.
Во-вторых, из Псковской судной грамоты знаем, что сыновья, которые уходили из дома родительского и не кормили отца и мать до смерти, лишались наследства (53). Из этой статьи надо вывести, что и у нас взрослые сыновья прекращали союз с родителями самовольным уходом.
Псковская судная грамота соединяет с таким уходом невыгодные для детей последствия, но уход, тем не менее, остается совершившимся фактом. К такому прекращению союза прибегали даже князья, оставляя своих отцов и соединяясь с их врагами (Ростислав Юрьевич).
Факты этого рода наводят на мысль, что и у нас достижение детьми физической зрелости, если и не прекращало, по общему правилу, отеческой власти, то должно было вести к ее ограничению и смягчению: родителям, если они хотели сохранить детей в семействе, приходилось считаться с их волей.
Но степень этого ограничения всегда зависела от личных свойств сторон: характеры слабые могли до седых волос оставаться под неограниченной отеческой властью, тогда как энергические или завоевывали себе значительную долю самостоятельности, или оставляли отеческий дом.
Ярослав Владимирович, сидя в Новгороде, не только вышел из повиновения воле отца, но даже приготовился отразить его силой, призвав к себе на помощь варягов. Только смерть Владимира остановила эти обоюдные приготовления к войне (Лавр. 1015).
Случаи враждебных отношений родителей и детей всегда, конечно, составляли исключение, но самая возможность их должна была умеряющим образом действовать на отношения родителей к возмужавшим детям.
В-третьих. По отношению к дочерям власть отеческая прекращалась выдачей их замуж. Это следует из того, что, выходя замуж, они поступали под власть мужа, которая, конечно, исключала власть отца.
В Московском государстве возникает ведение актов, удостоверяющих семейное положение лиц. С первой попыткой к этому встречаемся в 1660 г., когда было предписано духовенству завести книги для записывания рождений, браков и смерти. Кажется, это предписание не было приведено в исполнение.
