Было уже указано на попытку Петра I привлечь дворянство к участию в местном управлении (дворянские советы, ландратские коллегии, земские комиссары). Однако из этих попыток ничего не вышло, и дворянству в первой половине XVIII столетия не удалось превратиться в исключительно местный землевладельческий класс и сосредоточить в своих руках местное управление.
Главная причина этого заключалась в обязательной службе дворян, мешавшей им осесться в своих имениях и связаться с интересами местности. С другой стороны, нравы и стремления самого дворянства, сложившиеся под влиянием обязательной службы и взращенные на почве последней, также не могли способствовать успеху Петра: привлечь дворянство к участию в местном управлении и сложиться в известное самоуправляющееся тело.
Но ряд попыток правительства организовать местные дворянские общества не прошел даром. К тому же в 1762 году была уничтожена обязательная служба дворянства, следовательно, оно получило возможность осесться в местности, стать уже исключительно землевладельческим классом. Все это отразилось на стремлениях и политических идеалах дворян.
И вот, в главе о дворянстве III части проекта Елизаветинской законодательной комиссии мы встречаем статью, говорящую, что “до особливых дворянам преимуществ надлежит также и позволение им от нас земские по провинциям съезды иметь”. Таким образом, проект признал существование провинциального дворянского общества, органом которого должен был быть “земский” съезд.
Точно так же в “Пунктах к рассуждению о вольности дворянства”, данных дворянской комиссии 1763 г. Екатериной II, мы встречаем вопрос императрицы, касающийся “употребления” неслужащих дворян “в земские и городские службы и наряды” (п. 5). О том же говорит и граф А.П. Бестужев-Рюмин в своих пунктах, составленных им для той же комиссии.
По его мнению, дворяне должны получить право избирать особых ландратов, “которые бы имели в своем ведомстве принадлежащие дворянскому обществу уезды, и в оных все потребное как для службы государственной, так и для пользы дворянства исправляли, разбирая при том случающиеся между дворянством споры и ссоры”.
Мало того, Бестужев-Рюмин высказался и за избрание дворянством “в губернии, провинции и городах губернаторских товарищей, воевод и воеводских товарищей” с правом “отрешения” их от должности (п. 11)[1].
Созванием законодательной комиссии 1767 года правительство признало за дворянством уезда характер известной общественной единицы, представителями которой являлись: избираемый на два года предводитель, получавший от избирателей особое полномочие, и депутат, снабжавшийся наказом.
Обязанность предводителя заключалась в сохранении между дворянами “порядка, не только при нынешнем выборе депутатов, но и при случаях, если даны будут от верховной власти какие особые повеления, принадлежащие до нашего (дворян) общего рассуждения и положения всех, живущих в уезде, дворян”. Предводителем обязательно должен был быть дворянин, владевший деревней и достигший 30 лет, депутатом – также владелец деревни, но достигший 25 лет.
Сами дворяне в своих наказах также высказались за корпоративное устройство дворянства и за предоставление ему весьма видной роли в деле местного управления. Говоря о дворянском обществе и о согласовании его с пределами определенной территориальной единицы, громадное большинство наказов высказалось за организацию уездных дворянских обществ.
Органом их был признан съезд, собиравшийся в определенные сроки. Функции его административно-судебные. Он избирает должностных лиц, смещает их, выслушивает их отчеты, даже судит их и штрафует. Затем он является судом по отношению ко всем дворянам. Представителем дворянского общества должен быть предводитель дворянства, избираемый съездом на определенное время.
Функции его также административно-судебные, причем он далеко не является должностным лицом, заведующим исключительно делами одного дворянского общества, напротив, он играет весьма видную роль в области всего местного управления.
Екатерина II удовлетворила желание дворян, даровав им Жалованную грамоту 1785 года, организовавшую дворянское самоуправление[2]. На основании грамоты дворянство каждой губернии составляло особую корпорацию с правами юридического лица[3]; так, оно имело право составлять свою “особливую казну” посредством “добровольных складок” дворян, владеть домом для собраний, иметь свой архив и свою печать.
Последующее законодательство еще более усилило значение дворянского общества как юридического лица. Так, положением о земских повинностях 1805 года было предписано допускать дворянские общества предпочтительно перед другими желающими к подрядам по земским повинностям в губернии, а положением о провиантском управлении 1816 г. дворянским обществам предоставлено право без узаконенного залога вступать в подряды и поставки для войск, расположенных в пределах губернии.
Органом дворянского общества являлось дворянское собрание, в состав которого, по грамоте, входили лица, достигшие 25-летнего возраста, владеющие деревнями и имеющие обер-офицерский чин. Что касается до пассивного права, т.е. до права быть избранным на какую-либо должность, то грамота, кроме указанных условий, требует еще наличности ежегодного дохода в размере, по крайней мере, 100 рублей.
Подобный порядок вещей продолжался до закона 1831 года и дополнений к нему 1836 года, когда имущественный ценз был значительно повышен. По этим узаконениям в состав дворянского собрания входят потомственные дворяне двух категорий, имеющие и не имеющие право голоса в собрании. Что касается до первых, то таковыми должны быть лица:
1) честного и безукоризненного поведения, не находящиеся в явном пороке и подозрении
2) записанные в одну из дворянских книг и обладающие недвижимой собственностью в пределах губернии,
3) достигшие возраста не менее 21 года,
4) имеющие, по крайней мере, чин XIV класса, или прослужившие три года по выборам, или получившие на службе орден и
5) представившие указ об увольнении от службы. Вторыми должны быть потомственные дворяне, не имеющие чина, не служившие по выборам, не обладающие никаким недвижимым имуществом.
Самое право голоса в собрании может быть двояким: для постановлений собрания и для выборов. Второе, кроме условий, дающих дворянину право участвовать в постановлениях собраний, зависит еще от качества и количества состоящей за ним недвижимой собственности и, сообразно тому, может быть непосредственным и посредством уполномоченных.
Непосредственное право принадлежит дворянину, имеющему не менее 100 душ крестьян мужского пола или 100 человек поселян, живущих на его земле по условию с ним, а также не менее 3000 десятин земли, хотя бы и не заселенной, но в пределах одной губернии.
По дополнению 1836 года, непосредственное право распространено и на лиц, получивших на службе чин полковника или действительного статского советника, если притом они имеют в пределах одной или разных губерний не менее 5 душ поселенных крестьян или же 150 десятин удобной, хотя и не заселенной, земли.
Дворянин, имеющий непосредственный голос, может вместо себя послать в собрание одного из неотделенных сыновей, если он удовлетворяет требованиям, предъявляемым для участия в дворянских собраниях.
Точно так же дворянка, обладающая правом непосредственного голоса, может предоставить это право мужу, сыну или зятю, хотя бы они не владели никаким недвижимым имуществом в губернии, если только имеют право участвовать в собрании. За неимением таких лиц, дворянка может передать свое право и постороннему лицу, обладающему правом непосредственного голоса.
Право участия выбора через уполномоченных принадлежит тем дворянам, которые обладают в пределах одной губернии не менее 5 душ поселенных крестьян или же не менее 150 десятин удобной, хотя и не заселенной земли, причем сами они не состоят в чине полковника или действительного статского советника. Неполные участки складываются в полные и на каждый полный полагается уполномоченный, как бы ни было велико число неполных участков, составляющих полные[4].
Повысив активный ценз, закон 1831 года значительно понизил пассивный, а именно, в должности по выбору дворянства получили право избираться: 1) потомственные дворяне губернии, “имеющие право участия в делах собрания”, 2) потомственные дворяне, не участвующие в делах собрания, вследствие необладания недвижимых имуществ, 3) потомственные дворяне, не участвующие в делах собрания вследствие неимения чина, и 4) личные дворяне губернии, но только в должности заседателей земских судов и, в случае недостатка потомственных дворян, в земские исправники.
Дворянские собрания делились на губернские и уездные, причем те и другие могли быть обыкновенными и чрезвычайными: первые для выборов, вторые для выслушания предложений генерал-губернатора и губернатора.
Павел I уничтожил губернские собрания, оставив одни уездные. Александр I, как уже было сказано, восстановил постановления Жалованной грамоты. Положение 1831 года определило более точно роды и виды собраний. Согласно с ним собрания могут быть губернские и уездные – обыкновенные и чрезвычайные.
Обыкновенные губернские собрания созываются через каждые три года, чрезвычайные – по мере надобности. Обыкновенные уездные собрания созываются за три месяца до открытия обыкновенного губернского собрания, а чрезвычайные – по мере надобности, но не иначе, как по испрошении уездными предводителями через губернского разрешения губернатора. В состав компетенции губернских дворянских собраний по Жалованной грамоте и по последующему законодательству входили следующие дела:
1) избрание должностных лиц;
2) представления генерал-губернатору или губернатору об общественных нуждах и пользах дворянства[5], а с 1831 года и о прекращении местных злоупотреблений или об уничтожении неудобств, замеченных в местном управлении, хотя бы они происходили и от общего какого-либо постановления; с 1836 года дворянство получило право для принесения подобных жалоб избирать депутатов;
3) представления и жалобы, приносимые через депутатов, как Сенату, так и государю, причем с 1831 года представления прошений государю в конвертах, адресованных в собственные руки Его Императорскому Величеству[6];
4) составление особливой казны добровольными складками дворянства, причем с 1805 года предложение о них должно было обязательно вноситься губернским предводителем, испросившим предварительно на это дозволение губернатора, и решаться не иначе, как большинством двух третей голосов собрания.
Закон 1831 года разделил складки на две категории: 1) на надобности всей губернии или общеполезные и 2) на предметы, общей надобности не составляющие, или на издержки частные.
Первые устанавливались большинством двух третей голосов и представлялись губернским предводителем через губернатора, министра внутренних дел и Комитет министров на утверждение государя, причем санкционированные им становились обязательными для всех дворян, как присутствовавших в собрании, так и отсутствовавших из него. Вторые же становились обязательными только для дворян, принявших их;
5) поверка родословной книги, составляемой депутатским собранием, и определение размера суммы в дворянскую казну, взимаемой при записке в книгу;
6) исключение опороченных судом или таких, “явный и бесчестный поступок коих всем известен”, причем в 1831 году для этого требовалось единогласное решение или, по крайней мере, решение большинством двух третей голосов собрания с подписанием протокола последнего всеми предводителями губернии, и
7) участие в составлении смет и раскладки земских повинностей (с 1805 года).
Функции уездных собраний заключались в: 1) избрании некоторых должностных лиц, например, уездного предводителя дворянства, заседателей верхнего земского, совестного, уездного и нижнего земского судов, а также уездного или окружного судьи и исправника, 2) в приготовительных распоряжениях к губернским выборам и 3) в избрании одного члена для рассмотрения отчетов в употреблении дворянских сумм.
Переходим к рассмотрению юридического положения должностных лиц, избираемых дворянскими собраниями. С изданием Жалованной грамоты, сперва фактически, а затем и юридически, установилось начало, что специально дворянские должности, т.е. для управления делами дворянских обществ, безвозмездны, должности же для заведования разными отраслями местного управления должны оплачиваться жалованьем, причем в 1797 году источником последнего был признан сбор с дворянских имений, собираемый под наблюдением предводителей в два полугодовые срока.
Что касается до характера службы, то до 1831 года она имела некоторые особенности, отличавшие ее от службы коронной. Правда, специальные дворянские должности состояли в известном классе, но относительно повышения в чины, представления к орденам и к другим наградам они отличались от коронных должностей. В 1831 году дворянская служба была окончательно сравнена с государственной.
Среди специально дворянских должностей на первом плане, бесспорно, стоят предводители – губернские и уездные. Последние, как уже сказано, появились в 1766 году, причем по Учреждению о губерниях их функции были расширены вследствие предоставления им прав председателей в дворянских опеках.
Первые появляются в период времени между 1775 и 1778 гг.[7], а с изданием Жалованной грамоты определяется их юридическое положение и способ избрания. Что касается до последнего, то он состоял в следующем: каждые три года дворянское собрание представляет из уездных предводителей двух кандидатов генерал-губернатору или губернатору, который и назначает одного из них в губернские предводители.
Функции последнего по грамоте сводились только к наблюдению над составлением дворянской родословной книги. Положение 1831 года изменило способ избрания губернского предводителя, узаконенный грамотой, предписав дворянскому собранию избирать каждые три года двух кандидатов, которых и представлять через начальника губернии и министра внутренних дел на утверждение одного из них государю.
Ввиду отсутствия в законе каких-либо постановлений, регулирующих отношение между губернским и уездным предводителями, первые неоднократно старались стать в начальственные отношения к последним, что принуждало правительство ограждать независимость последних (указы Сената 1808 и 1809 гг.), мотивируя это тем, что предводители одинаково избираются одним и тем же дворянским сословием, а потому и независимы друг от друга (указ Сената 1809 г.).
Точно так же существовала большая неопределенность в порядке сношений между предводителями и начальником губернии, пока в 1808 г. не была принята форма отношений. Ввиду же неопределенности отношений между предводителями и другими губернскими должностными лицами, результатом чего были частые столкновения между ними, Комитет министров положением 1816 г. постановил, что во всех случаях общего присутствия с губернскими чиновниками губернский предводитель всегда должен занимать место после губернатора.
Функции предводителя, как губернского, так и уездного, образовались постепенно. Одними из первых были: руководство деятельностью дворянских собраний, составление родословной книги и дела по опеке.
Затем, мало-помалу появляются и другие обязанности, а именно: с 1776 г. раскладка рекрутской повинности в помещичьих имениях, с 1805 г. участие в составлении смет земских повинностей, с 1807 г. – забота о хлебных магазинах и вообще участие в продовольственном деле, а с 1818 г. надзор за ним, с 1727 г. – попечение о почтовых станциях и надзор за отношением помещиков к крепостным и т.д. Таким образом, по справедливому замечанию проф. Романовича-Славатинского, предводительская должность, созданная для заведования внутренними делами дворянских обществ, превратилась в общеправительственную[8].
К числу специально дворянских должностей, кроме предводителей, должны быть отнесены и депутаты дворянского собрания, избираемые по одному от каждого уезда на три года. Они составляют под председательством губернского предводителя депутатское собрание, функции которого состоят в ведении родословной книги, в рассмотрении доказательств на дворянство (для решения этих дел требуется единогласие или большинство двух третей голосов), во внесении дворянских родов в книгу и в выдаче грамот на дворянство.
Последняя функция была уничтожена Павлом I в 1796 г., так как оказалось, что в дворянских собраниях, “по просьбам ищущих дворянства с великим небрежением разбор чинится, и дворянское к тому право обращается в злоупотребление”. Составление родословной книги контролировалось губернским дворянским собранием; кроме того, всякий недовольный разбором доказательств на дворянство со стороны депутатского собрания имел право представить их в герольдию.
Наконец, последними специальными дворянскими должностями были должности секретарей дворянского собрания и депутатов для составления раскладки земских повинностей. Первые избирались на три года для заведования канцелярской частью как дворянских, так и депутатских собраний, последние входили в состав особого комитета о земских повинностях, собиравшегося через каждые три года.
Кроме специально дворянских должностей, дворянские собрания избирали еще немалое число должностных лиц по разным ведомствам. Мы говорили уже об административно-должностных лицах и в своем месте скажем о судебных. Здесь же упомянем о тех из них, которые не имеют отношения к названным двум ведомствам.
Так, уставом гимназий 1828 г. дворянству было предоставлено право избирать из своей среды почетного попечителя гимназии, имевшего немалое значение в деле администрации гимназий и в особенности в деле изыскания средств для открытия при них пансионов. Положение 1831 г. определило порядок избрания почетного попечителя, утверждаемого государем по представлению министра народного просвещения.
Согласно закону 1836 г. было постановлено, что в городах, где несколько гимназий, дворянство избирает одного попечителя для них всех. Кроме почетного попечителя гимназии, дворянство в некоторых местах избирало и других должностных лиц по учебному ведомству, напр., трех депутатов в совет института благородных девиц в Полтаве, особого члена для заведования хозяйственной частью в совет института для воспитания девиц в Астрахани и т.п.
Дворянство избирало также некоторых должностных лиц по кредитному ведомству. Так, с учреждением совета по государственным кредитным установлениям в 1817 г. дворянству СПб. губернии было предоставлено право через каждые три года избирать в состав его по 6 членов, причем губернский предводитель обязательно должен был входить в число последних.
С учреждением разных банков дворянству было предоставлено право избирать директоров и других членов правления названных учреждений. Затем, по ведомству народного продовольствия дворянство избирало следующих лиц: непременного члена комиссий продовольствия, учрежденных в 1834 г., и нескольких попечителей хлебных запасных магазинов.
Наконец, по ведомству путей сообщения и строительному дворянству предоставлено было право избирать на следующие должности: депутата окружного правления путей сообщения (в столицах с 1845 г.) и депутатов в строительные и дорожные комиссии (с 1851 г.).
Кроме того, с 1808 г. дворянство избирало еще депутатов в квартирные комиссии, заведовавшие квартирной повинностью, и с 1839 г. – посредников для постоянного ходатайства по делам межевания (по одному на уезд). В последних выборах могли принимать участие все дворяне, имеющие в уезде поземельную (как бы мала она ни была) собственность.
Из сказанного видно, что дворянство пользовалось огромным значением в сфере местного управления, так как масса должностей последнего избиралась дворянским собранием. Однако судить на основании этого факта о степени власти органов дворянского самоуправления нельзя.
Напротив, как мы сейчас увидим, дворянское самоуправление обладало весьма слабой дозой самостоятельности, находясь совершенно под опекой правительственной власти. Уже при избрании депутатов в законодательную комиссию в 1767 г. губернаторы играли весьма важную роль, так как выборы должны были происходить под их надзором и руководством (они смотрели за тем, чтобы “выборы происходили с тихостью, учтивостью и безмолвием”).
Первые выборы по Учреждению о губерниях 1775 г. производились также в присутствие губернского начальства (губернатора, вице-губернатора и одного из председателей палат). Ввиду неопределенности отношений начальников губерний к дворянским собраниям по Учреждению о губерниях названные отношения разъяснялись вопросными пунктами, предлагаемыми генерал-губернаторами императрице, при наступлении новых выборов, и ответами на них последней.
Согласно подобным ответам, данным императрицей в 1778 году, генерал-губернатор получил право назначать срок для созыва дворянских собраний, но зато ему было запрещено присутствовать в собраниях и вести дворян к присяге, что стало функцией губернского предводителя. Жалованная грамота также обратила мало внимания на отношения местных властей к органам дворянского самоуправления.
Она определила только, что собрание дворянства в губернии собирается по созыву или дозволению генерал-губернатора или губернатора как для выборов, так и для выслушивания их предложений, и что в случае представления этих предложений они берутся собранием в уважение и по ним делаются пристойные ответы, решения и соглашения.
При такой неопределенности законодательных постановлений фактически начальники губерний поработили собрания своей власти, тем более что назначение губернского предводителя из двух кандидатов, избираемых собранием, первоначально зависело исключительно от них. “Да и как было устоять собраниям, – замечает профессор Романович-Славатинский, – при той огромной степени полномочий, которую Екатерина II дала своим наместникам”[9].
Эта зависимость собраний от генерал-губернаторов обратила на себя внимание даже иностранцев, сводивших значение дворянских собраний в сфере местного управления к нулю[10]. Мало того, дело дошло до того, что само правительство неоднократно стремилось эмансипировать собрания из-под власти начальников губерний и защитить их от захватов последних. Так, указом Сената 1788 г. было запрещено губернаторам входить в дворянские собрания.
Впрочем, император Павел I в 1798 г. отменил это запрещение, предписав начальникам губерний присутствовать на собраниях “для соблюдения доброго порядка”. При Александре I правительство снова вступило на путь ограждения свободы дворянских собраний от посягательств на нее со стороны администрации. Так, указ 1802 г. запретил губернаторам вмешиваться в дворянские выборы, домогаясь избрания одних и удаления других.
Напротив, положение 1831 г. значительно усилило административную опеку над дворянским самоуправлением. Так, дворянские собрания собираются с разрешения начальника губернии. Мало того, даже для открытия собрания требуется испрошение разрешения у губернатора, причем накануне дня, назначенного для открытия, губернский предводитель обязан представить списки всех дворян, прибывших на собрание губернатору.
Губернатор же приводит дворянство к присяге. Собрание должно исполнять все законные требования начальника губернии и доставлять ему все нужные сведения по предметам, относящимся до выборов. Вообще, оно через губернского предводителя обязано доводить до сведения начальника губернии обо всех своих постановлениях.
В случае каких-либо беспорядков в собрании (о чем губернский предводитель обязан немедленно доводить до сведения губернатора), начальник губернии призывает к себе виновников беспорядков и делает им надлежащее внушение, постановляя на вид, что при возобновлении беспорядков он донесет о них высшему начальству. Заседания собрания могут быть продолжены только с разрешения губернатора, причем самое закрытие собрания происходит не иначе, как по его письменному предложению.
Если к сказанному прибавим, что уездные предводители утверждались в своих должностях губернатором и, в случае наличности с их стороны каких-либо злоупотреблений, могли быть вместе с губернским предводителем удалены от должности временно с преданием суду, то увидим, как ничтожна была степень самостоятельности, оставленная за дворянским самоуправлением.
В сущности, это последнее, выражаясь словами проф. Романовича-Славатинского, было не чем иным, как преобразованием военной обязательной службы дворян, сообразно потребностям правительства, в местную обязательную службу гражданскую, сообразно потребностям местного управления, иначе говоря, обязанностью губернских дворянских обществ наряжать чиновников в губернские и уездные присутственные места, т.е. тянуть новое тягло местной службы[11].
Само дворянство мало-помалу усвоило себе подобный взгляд, результатом чего явилось крайне халатное отношение с его стороны к местной службе, выразившееся в традиционном отлынивании от нее. Впрочем, первые выборы, по словам современников, прошли хорошо, так как “тогда не успели еще рассмотреть всех сих последствий, и намерения монархии произвели всеобщий энтузиазм к добру, но скоро сей жар простыл”.
Кроме указанной причины, была еще другая, почему дворянство с крайней неохотой относилось к занятию местных должностей и к отправлению обязанностей в сфере местного управления. Дело в том, что после отмены обязательной службы дворянство стало смотреть на нее как на необходимую принадлежность каждого дворянина, тем более что служба давала чин, столь чтимый всегда в России.
Наконец, государственная служба признавалась во всех отношениях выгоднее выборной местной, и вот дворянство потянулось на первую, отлынивая от последней. Правительство неоднократно обращало внимание на это явление и принимало разные меры к его искоренению.
Так, в 1802 г. был издан указ, предписавший Сенату довести до сведения дворян “волю” государя, что ему “весьма приятно будет, если они с большей ревностью собираться будут к выборам и с возможным беспристрастием, по силе законов, удостаивать лучших людей к определению в должности для составления их же собственного и прочего народа блага”.
Государь надеется, что его воззвание приведет к благоприятным результатам, так как он не может себе представить, “чтобы, по нерадению к общему благу в сем знаменитом поприще, в гражданских, а паче в благородных, обществах соревнование угасло”.
Однако это воззвание мало подействовало, и дворянство по-прежнему продолжало уклоняться от службы по выборам, в силу чего положением 1831 года участие дворян в собраниях уже прямо было признано обязанностью, от которой можно освободиться только при наличности законных причин. При неявке в собрание дворянин должен был посылать отзыв с изложением причин неявки, причем последний поступал на рассмотрение собрания.
Если оно находило отзыв неосновательным, то большинством двух третей голосов могло сделать дворянину в первый раз замечание, во второй – наложить на него штраф в размере от 25 до 250 руб., а в третий раз исключить на время из собрания. 1 января 1832 г. был издан новый указ, в котором государь снова выражал надежду, что “дворянство устремится к исполнению одной из важнейших своих обязанностей”, а также будет избирать лиц, “истинно достойных имени блюстителей порядка и правосудия”.
Однако и на этот раз надеждам государя не суждено было осуществиться, и вплоть до реформ императора Александра II местное управление, находившееся в руках дворянства, оставляло желать очень многого и, по выражению графа Завадовского, “далеко уклонилось от прямой цели своего установления”.
[1] Материалы для истории дворянства. Вып. II. С. 32. По мнению Соловьева (История России. Т. XXV), разделяемому и г. Куломзиным, устранение дворянства из сферы местного управления, допущенное в известном “Докладе” дворянской комиссии 1763 г., послужило поводом к неутверждению его со стороны Екатерины II, что весьма вероятно.
[2] Многие постановления грамоты были отменены при Павле I. Александр I, хотя их восстановил, но сделал это с большой неохотой, вследствие “исключительности” прав, предоставляемых грамотой дворянам. Манифестом 6 декабря 1831 года грамоту постигли новые изменения, но уже в смысле дальнейшего развития ее постановлений.
[3] Уездное дворянство такого значения не получило, и только при Павле I правительство сделало попытку раздробить губернское общество на уездные, предписав законом 1799 года производить все выборы по уездам. Однако с восстановлением грамоты Александром I этот порядок вещей был уничтожен.
[4] Романович-Славатинский. Дворянство в России. С. 436.
[5] В 1831 году дворянство получило право делать представления о своих нуждах также и министру внутренних дел.
[6] Представления через депутатов Сенату были в этом году отменены.
[7] Так, из вопросов генерал-губернаторов о порядке дворянских выборов, предложенных императрице в 1778 г., видно, что в это время уже везде существовали губернские предводители.
[8] Указ. соч. С. 462. См. также: Бар. Корф. Дворянство и его сословное управление. С. 318 и след., 402 и след.
[9] Указ. соч. С. 441 и 442.
[10] Романович-Славатинский. Указ. соч. С. 441 и 442.
[11] Указ, соч. С. 491.