Характерным для современного юридического порядка является распадение норм права на две группы – на право публичное и на право гражданское, или иначе частное. Несмотря, однако, на повседневность указанного деления, с научной стороны до сих пор остается не вполне выясненным, где находится межевая черта между гражданским и публичным правом, каковы отличительные признаки той сферы права, которая носит название частного права и составляет предмет особой науки.
Это различие, установившееся исторически и упорно поддерживаемое, скорее сознается инстинктивно, чем основывается на точных признаках. Нельзя, конечно, сказать, чтобы был недостаток в попытках установить пограничную линию, но, к сожалению, попытки эти далеко не безупречны. Между тем указанное различие имеет не одно теоретическое, но и практическое значение: по ст. 1 Устава гражданского, всякий спор о праве гражданском подлежит разрешению судебных установлений; следовательно, чтобы определить подсудность гражданского суда и ограничить его компетенцию от ведомства уголовного суда и администрации, необходимо иметь понятие о гражданском праве.
Основание для отличия частного права от публичного стремятся найти или в самом содержании правоотношений, или в порядке их охранения, другими словами, – отличительный признак видят или в материальном, или в формальном моменте.
I. Устанавливая пределы гражданского права с точки зрения материального момента, принимают во внимание различие охраняемых правом интересов. По определению Ульпиана, publicum jus est, quod ad statum rei Romanae spectat, privatum quod ad singulorum utilitatem pertinet”. Что касается публичного права, то оно рассматривается в соответствии с римским судопроизводством, частное (гражданское) право простирается до отдельных услуг (единственных в своем роде) (лат.).
Это воззрение, несмотря на признанные недостатки, является наиболее распространенным. Противоположение мира частных, семейных интересов общественным интересам представляется каждому настолько естественным, что им пользуются, как основанием для различия между публичным и частным правом. Из русских цивилистов этой точки зрения придерживаются Малышев, Пахман, Васьковский.
Указанный взгляд подвергался не раз сильной критике. В самом деле, где граница между частным и общественным интересом? Нельзя ли сказать, что общественные интересы охраняются настолько, насколько они имеют в виду обеспечить благоденствие частных лиц, и наоборот, что частные интересы охраняются настолько, насколько они согласуются с задачами общества? Охраняя интересы отдельного лица, право имеет своей целью в то же время охранение интересов всего общества. Если стать на точку зрения степени важности охраняемых интересов, большей или меньшей общности их, то можно прийти к различию, не совпадающему с установившимся делением права.
Общественный интерес организации канцелярии округа путей сообщения может быть поставлен ниже интереса организации акционерного товарищества, между тем первый вопрос относится к области публичного, а второй – к области частного права. Порядок приобретения земельного участка входит в гражданское право, а порядок приобретения чина или титула – в публичное. Договор подряда или поставки между казной и частным лицом входит в сферу гражданского права, тогда как его общественное значение стоит вне сомнения.
II. С точки зрения формального момента, публичное и частное право различаются смотря по тому, кому принадлежит инициатива защиты нарушаемого права, другими словами, обращается внимание не на то, что защищается, а на то, как защищается, не на содержание охраняемых интересов, а на порядок их охранения. Если эта защита возбуждается только по требованию лица, чье право было нарушено, то мы имеем дело с частным правом. Если же нарушение вызывает инициативу со стороны самого государства, даже нередко помимо и против воли потерпевшего лица, то перед нами область публичного права. Эта теория, особенно выдвинутая германским ученым Августом Тоном, построена на различии не тех интересов, которые охраняются правом, а тех средств, которыми эти интересы защищаются. В нашей литературе эта точка зрения принята профессорами Дювернуа, Муромцевым и Гамбаровым.
В пользу этой теории говорит то: a) что она построена на чисто юридическом начале, т.е. на различии юридических средств, которыми охраняются жизненные интересы; b) что она находится в полном соответствии с формальным понятием о праве, единственно верным; c) что она способна была бы дать безусловно точный отличительный признак. Ее нельзя опровергать тем, что она все свое внимание обращает на патологическую сторону правовых норм, т.е. на случаи правонарушений, потому что действительно юридический характер норм раскрывается во всей своей силе именно в момент их нарушения.
Но формальная теория страдает настолько существенными недостатками, что не может быть принята. Во-первых, она предполагает, очевидно, что в положительном праве имеются точные указания, по чьей инициативе охраняется каждая из действующих норм. Но во многих случаях такого указания не имеется, а следовательно, рассматриваемая теория оказывается недостаточной. Таких указаний недостает и нашим гражданским законам, капризно разбросанным по всему Своду законов. Не дается такое указание и при издании отдельного закона, не входящего в заранее определенный отдел.
Во-вторых, против формальной теории может быть выставлено то возражение, что встречающееся в законодательстве распределение инициативы не соответствует сложившемуся в действительности различию между публичным и гражданским правом. С точки зрения формальной теории, в гражданское право должны бы войти нормы, определяющие последствия диффамации, клеветы, контрафакции, кражи между супругами, между родителями и детьми, личные обиды и оскорбления, неосторожное банкротство, потому что во всех этих случаях инициатива защиты нарушенного интереса предоставлена частному лицу.
Таким образом, слабая сторона формальной теории заключается в том, что она не удовлетворяет требованиям догматики, хотя и претендует на исключительно догматическое значение. Это заставляет возвратиться к материальной точке зрения. Противоположность личности и общества, частной жизни и общественной деятельности сознается более или менее всеми. В сфере своих частных интересов каждое лицо пользуется большой свободой, от его воли зависит жениться или остаться холостым, оно по своему произволу копит богатство или проживает все добытое трудом, устраивает собственное хозяйство или входит в чужое, оставляет свое достояние детям или посторонним, или обществу.
Круг этих отношений составляет ближайшую обстановку лица, которая ему особенно дорога, которая ему несравненно ближе интересов общественных, за которую оно готово бороться всеми силами даже при полном индифферентизме с его стороны к общественной жизни и деятельности, стоящих за стенами его домашнего очага. Можно ли законодателю не принять во внимание такого характера этих отношений, не предоставить самому заинтересованному призывать защиту в случае правонарушения, не остановить общественную власть пред границами этого интимного круга?
Вот почему инициатива защиты гражданских прав предоставлена только управомоченному лицу, вот почему в гражданском процессе установлено состязательное начало, в силу которого действия суда ставятся в зависимость от требований сторон, суд обсуждает только те факты, которые были ему предоставлены заинтересованными лицами, не собирая сам доказательств, присуждает только то, что было потребовано, хотя бы оно было меньше должного.
Не гражданское право заимствует свой характер от гражданского процесса, а, напротив, гражданский процесс строится применительно к характеру охраняемых им норм. Таким образом, мы видим, что в жизни невольно и, может быть, отчасти бессознательно устанавливается противоположение частного и общественного. Наука не должна пренебрегать этой житейской точкой зрения, если она не может предложить взамен более верного и точного взгляда.
Итак, гражданское право представляет собой совокупность юридических норм, определяющих частные отношения отдельных лиц в обществе. Следовательно, область гражданского права определяется двумя данными: 1) частные лица, как субъекты отношения, 2) частный интерес, как содержание отношения. Сюда входят личные и имущественные отношения семьи, наследственные отношения по владению, пользованию и распоряжению движимыми и недвижимыми вещами, принадлежащими отдельным лицам, целый ряд отношений, возникающих из разнообразных договоров, а также вследствие причинения вреда чужим имущественным интересам.
Данное определение соединено еще с одним вопросом, который относится к самому существу гражданского права и возбуждает сомнение в науке. Необходимо ли ограничить круг частных отношений, составляющих область гражданского права, сферой одних только имущественных интересов, или же следует включить в эту область всевозможные правоотношения, если только за ними будет признан частный характер? Другими словами, должно ли понимать под гражданским правом только частно-имущественное право или также частно-личное, т.е. отношения, возникающие вследствие брака между членами семейного союза?
Так, по мнению Мейера, “имущественные права имеют самостоятельный характер, резко отличающий их от других прав, и следовательно, должна быть особая самостоятельная наука об имущественных правах, которую мы и называем гражданским правом. Если характеристическая черта всех учреждений семейственного союза чужда сфере гражданского права, то по строгой последовательности должно сказать, что учреждениям этим и не место в системе гражданского права. К нему относится лишь имущественная сторона семейственных отношений; другие же стороны должны быть рассматриваемы только по мере надобности для уразумения имущественной стороны”.
Поэтому Мейер предлагает отнести учение о браке и его последствиях к каноническому (гражданский брак?), а учение о родительской и опекунской власти – к государственному праву. Этот взгляд Мейера на содержание гражданского права создался под влиянием Савиньи и Пухты. Проф. Цитович пытался согласовать воззрение на гражданское право, как на право распределения, с возможностью включить в его состав и личные семейные отношения. Несколько иначе подошел к этому вопросу известный русский юрист и публицист Кавелин. Признавая, что гражданское право в его современном виде представляет собой “ветхую храмину”, в которой гнездятся всевозможные противоречия и несообразности, Кавелин предлагал перестроить все здание.
Предлагаемая им реформа должна стоять в исключении из настоящего гражданского права всех личных правоотношений и во включении в его состав из других отделов системы права разбросанных теперь повсюду юридических отношений между лицами по имуществу. Отрицая возможность провести разграничительную черту между публичным и частным правом, Кавелин предлагает, независимо от этого признака, создать право, которое соединяло бы в себе все имущественные отношения, безразлично, частного или публичного характера.
Соответственно тому, он соединяет в один отдел как весь современный имущественный состав гражданского права, так и учение о податях, налогах, пошлинах, акцизах, всевозможных сборах, повинностях, о пенсии, эмеритуре, конфискации и денежных взысканиях. Этот крайний взгляд Кавелина вызвал основательные возражения со стороны профессора Муромцева. В самом деле, предложенная Кавелиным конструкция страдает существенным недостатком – отсутствием объединяющего начала в отношениях, которые должны составить содержание особой науки. Имущественность не есть признак юридический, а только экономический.
Оставляя в стороне крайности Кавелина, следует отвергнуть взгляд, который ограничивает область гражданского права только частными имущественными отношениями. Если мы придаем решающее значение признаку частности в противоположность публичности отношений, то необходимо ставить семью, брак на одной стороне с собственностью, договором, завещанием, а не с организацией центральных или местных органов управления. Поэтому мы думаем, что семейное право, не только имущественное, но и личное, должно войти в состав гражданского права.
Так смотрит на этот вопрос и наша практика, которая не отказывает в охранении личным правам, возникающим из брака (кас. реш. 1879, N 206, 1874, N 900). Не мешает только иметь в виду, что имущественные отношения играют преобладающую роль в гражданском праве и что личные отношения одарены некоторыми юридическими особенностями сравнительно с имущественными, именно меньшей степенью свободы распоряжения и неотчуждаемостью.
Совершенно оригинальную теорию выдвинул Коркунов. Возможность пользования, обеспечиваемая правом, дается в двоякой форме. Первая форма – это поделение объекта пользования в частное обладание по частям, другими словами – установление различия между моим и твоим. Вторая форма – это приспособление объекта к совместному осуществлению разграниченных интересов. Коркунов полагает, что различие этих форм совпадает с исторически сложившимися различиями частного и публичного права. Этот взгляд отличается значительной неясностью, особенно в отношении того, что следует понимать здесь под объектом.
