I. Необходимость заявления и проверки требований. Задача конкурсного процесса предполагает сравнение двух величин, ценности имущества несостоятельного должника и суммы всех долгов последнего.
“Несостоятельность, при своем обнаружении, представляет два неизвестных, раскрытие которых только и может дать твердую почву по принятию мер для обеспечения справедливого распределения. Эти два неизвестных – с одной стороны, средства несостоятельного, с другой – долги, падающие на него”[1].
Для установления их взаимного соотношения необходимо не только точное определение всего состава имущества, разыскание всех принадлежащих к нему вещей и взыскание по обязательствам, но нужно также привести в известность общую сумму всех требований, подлежащих удовлетворению из конкурсной массы.
Притом из такого счета исключается стоимость вещей, принадлежащих другим лицам, стоимость заложенных предметов, насколько их ценность не превышает суммы обеспеченного ими долга. Таким образом, под пассивной массой понимается совокупность требований на несостоятельного должника, подлежащих удовлетворению из конкурсной активной массы.
Само собой понятно, что при определении суммы долгов несостоятельного должника невозможно ограничиться показаниями его самого, нельзя вполне довериться его добросовестности.
Поэтому такое определение пассива производится при помощи самих кредиторов посредством заявления ими своих требований и проверки последних со стороны судебного органа или взаимным контролем.
Заявлением и проверкой требований достигаются две цели: а) определение суммы долгов, лежащих на имуществе должника, и b) определение состава лиц, имеющих право участия в общем собрании.
Заявление конкурсного требования представляет значительное сходство с предъявлением иска, а принятие заявленного требования – с судебным решением, разрешающим исковое требование[2]. Мы увидим потом, что некоторые последствия его, как, напр., перерыв давности, сходны с последствиями иска в гражданском процессе.
Заявление конкурсного требования имеет место тогда, когда невозможно предъявление иска. Принятие заявленного требования заменяет собой судебное решение, обращая к исполнению это требование. В конкурсном процессе исполнение наступает помимо судебного решения.
Этот взгляд, представляющий некоторые сомнения на Западе, находит себе особенно сильную поддержку в нашем законодательстве, которое возлагает проверку заявленных требований на конкурсное управление, представляющее собой нижнюю степень суда[3].
От обязанности заявлять требования должны быть освобождены: 1) кредитор, который уже предъявил суду свои претензии, когда просил о признании должника несостоятельным; передавая конкурсному управлению все делопроизводство по данному делу, суд поставит управление в известность относительно этих требований;
2) кредитор, о взыскании по требованию которого во время открытия конкурсного процесса производилось в том суде дело;
3) кредитор, требование которого передано из других присутственных мест, где производилось взыскание.
Иначе должен быть решен вопрос о необходимости заявления требований, бывших уже в виду у администрации, которая предшествовала конкурсу. Администрация не превращается в конкурс, а прекращается, и тогда открывается конкурсное производство. Следовательно преемственности между ними нет и конкурсному управлению могут остаться неизвестными права кредиторов, бывшие в виду у администрации[4].
Из общего правила о необходимости для всех кредиторов заявлять свои требования исключаются, однако, требования, обеспеченные залогом или закладом, как удовлетворяемые вне конкурсного порядка. Если же обеспеченный кредитор, не рассчитывая на полное удовлетворение, намерен участвовать в конкурсной массе, в таком случае и он обязан сделать заявление.
Возникает вопрос о необходимости заявления в том случае, когда кредитор является одновременно должником. Может быть здесь возможно допустить компенсацию? Если она будет признана возможной, то вправе ли такой кредитор непосредственно произвести зачет и против иска конкурсного управления выставить свое требование, или он обязан наравне с прочими кредиторами заявить свою претензию и просить о зачете?
Допущение компенсации в конкурсном процессе оправдывается справедливостью[5]. Говорят, что невозможно принуждать лицо уплачивать свой долг полностью, когда оно само получает только частичное удовлетворение. Однако мы решаемся высказать, что именно допущение компенсации представляется несправедливым и нелогичным.
В самом деле, защитники компенсации при несостоятельности становятся на точку зрения конкурсного кредитора, являющегося в то же время должником. При этом упускается из виду интерес всех прочих кредиторов. Допущение зачета составляет привилегию в пользу одного кредитора, отражающуюся вследствие того на остальных верителях.
Если лицо должно было 1000 р. несостоятельному должнику и в то же время состояло кредитором в отношении к нему на ту же сумму, то для конкурсных кредиторов далеко не безразлично, погасится ли совершенно этот долг или разница поступит в массу, напр., при 40% дивиденде будет уплачено в массу 600 р.
Какая же несправедливость обнаруживается в подчинении каждого кредитора общему порядку равномерного удовлетворения? Связь долга с требованием представляется совершенно случайной, и на такой случайности основывается привилегия кредитора!
Ввиду этих соображений нельзя не отнестись сочувственно к французской юриспруденции, которая при молчании законодательства единодушно высказывается против допущения компенсации при несостоятельности[6].
Совершенно противоположного воззрения придерживается германское право, предоставляющее кредитору свободу зачета своего долга требованием к несостоятельному должнику[7]. Тому же взгляду следуют, под влиянием германского, венгерский и английский конкурсные уставы[8].
В русском законодательстве также признается допустимость зачета и притом только в общих чертах без пояснения подробностей, которые у нас тем более необходимы, что наши гражданские законы умалчивают о зачете как способе погашения обязательств. “Когда одно и то же лицо, – говорит закон, – представляет заимодавца и должника, тогда замен долга иском допускается сполна, сумма против суммы”[9].
Возникает вопрос, каковы условия, при которых зачет допускается? Сенат высказал мнение, что для допустимости зачета необходимо, чтобы должником несостоятельного и его кредитором являлось одно и то же лицо и чтобы зачитываемая против долга претензия была отнесена к первому роду долгов; ставить же право кредитора на зачет в зависимость от каких-либо других, кроме изложенных, оснований, не усматривается в законе данных[10].
Но Сенат, очевидно, сам признал неправильность своего взгляда, когда позднее установил условия зачета, которые предполагают: 1) что кредитором и должником является одно и то же лицо, 2) что у этого лица имеется какое-либо имущество несостоятельного, из которого мог бы быть произведен зачет, 3) что долг несостоятельного существовал до объявления несостоятельности[11].
По поводу этих условий приходится сказать, что первое из них правильно, второе неверно, а третье излишне. Нигде закон не ставит право зачета в зависимость от обладания каким-либо имуществом несостоятельного, а потому такое условие является совершенно произвольным. Оно сводило бы право зачета к праву удержания, к чему никаких данных в законе не усматривается.
Третье условие излишне, потому что речь о зачете только и может идти в отношении обязательств, устанавливаемых до объявления несостоятельности, так как с этого момента сделки, совершенные должником, уже не могут иметь силы по отношению к конкурсной массе.
В действительности эти условия, вытекающие из самого существа конкурсного зачета, заключаются в следующем.
1) Кредитор, пользующийся правом зачета, должен быть тождествен с лицом, должным конкурсной массе.
2) Требования, взаимно зачитываемые, должны быть однородны, хотя не обязательно, чтобы оба были денежные.
3) Требование кредитора, поступающее к зачету, должно быть бесспорно, т.е. зачет возможен при отнесении требования к претензиям первого рода.
Несущественно, если долгу кредитора не наступил еще срок, потому что воспользоваться зачетом его право, и потому нельзя отказать ему предложить исполнение досрочное, если он не настаивает на учете.
По германскому праву, допускающему, как мы видели, возможность зачета при несостоятельности, кредитор освобождается от обязанности заявлять свое требование к несостоятельному должнику в той сумме, в какой он вправе зачесть себе в платеж требование к нему самому со стороны несостоятельного должника[12]. Допустимо ли это и y нас?
Едва ли правильно мнение, что “при отсутствии в наших конкурсных законах особого правила по сему предмету, можно было бы прийти к тому заключению, что лицо, имеющее право зачесть претензию, тем не менее обязано заявить эту претензию, в порядке конкурсном, и ожидать надлежащей проверки и утверждения оной в сем порядке”[13].
Взгляд этот разделяется и нашей судебной практикой[14]. Сенат полагает, что зачет в самом существе своем основывается на соглашении, и “нисколько не лишается этого своего свойства в силу того, что по особому закону такого рода соглашение допускается и при несостоятельности одного из контрагентов”.
Если зачет есть результат соглашения, то “вопрос о зачете, очевидно, не зависит от воли одного из участвующих лиц”, а следовательно “третье лицо не вправе производить зачет самовольно, без согласия конкурса”[15].
Трудно понять, каким образом мог Сенат прийти к договорному основанию зачета, которое стоит в непримиримом противоречии с существом зачета. Если бы в основании зачета лежало соглашение, то зачета как особого института не существовало бы вовсе. Неправильное обоснование повлекло неправильные выводы.
Кредитор, желающий воспользоваться своим правом зачета, не нуждается в согласии конкурсного управления, потому что он осуществляет свое право. В суд дело может перейти только по иску конкурсного управления, не признавшего наличности всех условий для зачета, но до иска кредитору не приходится обращаться с запросом к конкурсу.
Если закон установляет обязательность представления всех требований под страхом отнесения их к четвертому разряду долгов или совершенного исключения из конкурсного процесса, то эта угроза может иметь силу только в отношении тех требований, которые не находят себе другого способа удовлетворения.
Но когда закон допускает компенсацию, он тем самым допускает отдельное от конкурсного процесса удовлетворение, как и в случае обязательства, обеспеченного залогом или закладом.
Поэтому кредитор вправе воздержаться от заявления и против иска конкурсного управления выставить свое требование, потому что закон не устраняет установленной им компенсации при незаявлении претензии.
II. Срок заявления. Сроки, назначаемые разными законодательствами, и способы их установления представляются крайне различными. Так, французское право обязывает всех кредиторов заявить свои требования после объявления несостоятельности.
Не исполнившим этого делается напоминание через общую публикацию и отдельные повестки об обязательности предъявления требований в течение 20 дней, следующих за собранием, которое назначается для выбора новых попечителей или утверждения прежних.
Для кредиторов, живущих не в месте объявления несостоятельности, срок заявления увеличивается поверстным сроком, смотря по расстоянию[16]. В Германии закон открывает значительную свободу усмотрению суда при назначении срока для заявления требований: срок для заявления конкурсных требований назначается от 2 недель до 3 месяцев[17].
Суд имеет возможность сообразоваться с обстоятельствами данного дела, с разбросанностью кредиторов, с большей или меньшей сложностью ликвидируемого хозяйства. В самом деле, если некоторые предприятия имеют кредиторов в отдаленнейших пунктах, то, напротив, в простых неторговых хозяйствах может быть только несколько верителей, состоящих налицо.
Длинный срок, необходимый в первом случае, является излишней проволочкой во втором. Поэтому прием германского законодательства следует признать наиболее целесообразным.
Итальянский торговый кодекс, заимствовавший так много положений у германского права, признал и в этом случае преимущество его постановлений перед французским законодательством.
Кредиторы несостоятельного обязаны представить заявления о своих требованиях и документы, на которых таковые основаны, в канцелярию суда в течение срока, назначенного в определении об объявлении несостоятельности, который не должен превышать одного месяца[18].
Итальянское право дает только меньший простор при выборе срока сравнительно с германским. Одним из недостатков английского законодательства является пренебрежение настоящим вопросом, составляющим один из существенных моментов конкурсного процесса.
По английскому праву первое собрание кредиторов должно быть созвано на срок не далее 14 дней со времени воспоследования охранительного приказа, разве суд по особым причинам признает более удобным, чтобы собрание было созвано на позднейший срок[19], но ничего не сказано о приглашении кредиторов делать заявление о своих требованиях.
Русское законодательство, в котором конкурсное право образовывалось в течение XIX века постепенно, путем наслоения, не успело еще выработать единства постановлений. Вследствие того существуют различные сроки, смотря по тому, в каком суде объявлена была несостоятельность, причем сроки различаются не только своей продолжительностью, но и способом их установления.
В конкурсных делах, производимых коммерческими судами, срок различается, смотря по отдаленности кредитора от места открытия конкурсного процесса: находящиеся в том же городе должны заявить свои требования в течение двух недель, жительствующие в других местах Империи, – в продолжение четырех месяцев, а пребывающие за границей – не позже одного года, причем сроки эти считаются со времени последней публикации[20].
Подобный способ установления сроков, заимствованный из французского права, представляет значительные неудобства. Трудности заключаются в том, чтобы определить с точностью, к какой категорий кредиторов относится подающий заявление.
Из слов, употребляемых законом, обнаруживается, что двухнедельный срок установлен для находящихся в городе, в котором объявлена несостоятельность, следовательно обусловливается не постоянным местом жительства, а местом фактического нахождения кредитора.
Но такое нахождение может быть совершенно случайно, вдали от постоянного местожительства, где находятся все дела и документы кредитора. В этом случае две недели представляются чрезмерно кратким сроком.
Далее возникает вопрос, если подчинение этому сроку стоит в зависимости от фактического нахождения лица в том или ином месте, то в какое время требуется его присутствие, должен ли кредитор пребывать или отсутствовать в течение всего срока? Закон предполагает в настоящем случае пребывание в городе не только в день публикации, но и после того, не менее двух недель безотлучно[21].
Неудобства, возбуждаемые, с одной стороны, краткостью двухнедельного срока при обширности нашей страны, возрастают, с другой стороны, от продолжительности годового срока.
В практике возникали также вопросы по случаю нахождения верителя в одном месте, а его общего доверенного в другом, по случаю нахождения в разных местах кредиторов по одному и тому же обязательству.
Такие неудобства не могли ускользнуть от внимания составителей временных правил 1868 года. Поэтому по конкурсным делам, производимым в окружных судах, все эти три срока заменяются одним общим четырехмесячным сроком, который исчисляется со дня припечатания последней публикации в сенатских объявлениях[22].
Несомненно, что этот способ имеет преимущество пред установленным для коммерческих судов, но и он страдает недостатком. Закон не дает суду возможности сообразоваться с условиями данного дела и назначать более краткий или более продолжительный срок, смотря по отдаленности кредиторов, по сложности хозяйства. При простой, особенно неторговой несостоятельности, четырехмесячный срок будет нередко излишним замедлением производства.
При несостоятельности кредитного установления срок для заявления конкурсных требований повышается до шести месяцев[23].
III. Упущение срока. В настоящее время совершенно ясно, с теоретической точки зрения, что кредитор свободен в предъявлении своих требований конкурсу, что он заинтересован в участии в конкурсном процессе, но не может быть принуждаем к такому участию, что права его не могут быть потеряны вследствие упущения заявления в срок или совершенного воздержания от заявления.
Однако средневековое конкурсное право не так смотрело на вызов кредиторов: не предъявившие своих требований в установленные сроки лишались вовсе своих прав[24]. И в позднейшее время встречаются подобные исторические примеры обратного, как, напр., в известных банкротствах Теппера, Шульца, Гейзлера, в последние годы польского государства, когда учреждена была особая комиссия для этих дел, вызывавшая кредиторов под угрозой потери своих прав[25].
Даже в настоящее время обнаруживается различие между точкой зрения западных законодательств и взглядом русского законодательства, которое относится несравненно строже к упущению предъявления требований в срок, нежели первые.
На Западе не допускается мысль, чтобы кредитор, не предъявивший своевременно своей претензии, мог быть устранен из конкурсного процесса и лишен участия в разделе конкурсной массы.
Последствием просроченного заявления, поданного до окончания конкурсного процесса, является устранение кредитора от участия в происшедшем уже разделе, но не в предстоящем[26].
Однако едва ли можно согласиться с подобным отношением к опоздавшим кредиторам. Несомненно, что требования их не могут потерять силы и такие кредиторы вправе обратить свое взыскание на имущество несостоятельного по окончании конкурсного процесса, но нельзя допускать их к участию в разделе конкурсной массы, если только не будут представлены уважительные причины упущения, которые едва ли часто могут встречаться.
Присоединение нового кредитора к прежним соединено с известными неудобствами и задержкой конкурсного процесса. Проверка требований, по лучшим образцам конкурсного законодательства, производится в общем собрании кредиторов по прошествии некоторого времени от окончания срока, назначенного для заявления претензий.
Вследствие опоздалого заявления возникает необходимость отсрочки и нового общего собрания. Кредиторы, ввиду незначительности новой претензии, неохотно соберутся, и сомнительное требование легко может быть допущено к удовлетворению.
Возможно, что недобросовестные кредиторы будут умышленно пользоваться этим обстоятельством. Нельзя не признать справедливости замечания, что добросовестные кредиторы обыкновенно первые спешат с заявлением[27].
По русскому законодательству необходимо различать кредиторов, опоздавших с заявлением своих требований, и кредиторов, вовсе не заявивших своих требований конкурсу.
Кредиторы, заявившие свои требования по истечении срока, могут получить удовлетворение только в таком случае, если по удовлетворении всех остальных, своевременно заявленных, требований окажется остаток[28] – случай довольно редкий. Допущение к удовлетворению из остатка опоздавших кредиторов совершенно правильно, потому что остаток принадлежит самому должнику.
Заявивший после срока может, однако, оправдываться тем, что просрочка по чрезвычайным каким-либо обстоятельствам была неизбежна[29], как, напр., в случае присуждения судебным местом требования кредитора уже по истечении срока на заявление претензии[30].
Если опоздание кредитора будет признано уважительным, то его требование причисляется или ко второму, или к третьему разряду, судя по тому, как они по документам будут признаны, – бесспорными или спорными; но, при всей бескорыстности, претензия уже не может попасть в первый разряд.
Однако и наше законодательство делает отступление в сторону западной практики. Это отступление, допущенное в отношении банков, объясняется поздним появлением правил о порядке прекращения действий частных и общественных установлений краткосрочного кредита. Закон 22 мая 1884 года издан под несомненным влиянием западного законодательства.
Поэтому мы встречаем в нем постановление, что долги, предъявленные по истечении установленного срока, но до закрытия конкурсного процесса, удовлетворяются из нерозданного еще имущества, из которого отчисляется на удовлетворение их, прежде всего, дивиденд, по расчету, принятому при выдаче дивиденда другим кредиторам, а в удовлетворении затем из остатка упомянутые долги участвуют наравне с другими долгами, своевременно заявленными[31].
Что касается совершенного воздержания от заявления, то Высочайше утвержденным в 1881 году мнением Государственного Совета разъяснено, что кредиторы, не заявившие в конкурсе о своих требованиях и оставшиеся вне конкурсного процесса, не лишаются права производить впоследствии взыскания из имущества, которое должник может приобрести по закрытии конкурса[32].
При этом предполагается, что у должника имеются имущественные ценности вследствие новых приобретений или вследствие остатка, образовавшегося при конкурсном процессе.
Хотя кредитор вправе предъявить к должнику иск и производить с него взыскание в общем исполнительном порядке, но, по разъяснению Сената, не может требовать объявления должника несостоятельным на основании этих обязательств ввиду того, что “учреждение конкурса было бы совершенно бесцельным” за отсутствием ценностей для распределения[33].
Этот взгляд представляется довольно сомнительным, потому что наш закон не ставит препятствием к открытию конкурсного процесса недостаточность ценности имущества и потому что, с точки зрения бесценности, пришлось бы отклонить ходатайство кредиторов, основанное и на новых требованиях, а это был бы вывод совершенно недопустимый.
Второе невыгодное последствие совершенного незаявления своих требований конкурсу заключается в том, что в случае признания несостоятельности должника неосторожной, оказавшееся у него имущество обращается “все сполна” на удовлетворение прежних долгов его, в конкурс поступивших, предпочтительно всем новым, какого бы рода они ни были[34]. К этим новым, с точки зрения конкурсного процесса, долгам должны быть отнесены и требования, не заявленные конкурсу.
IV. Содержание заявления. Заявление должно содержать в себе указание той суммы, в которой кредитор считает себя вправе участвовать при разделе конкурсной массы. Для равномерного удовлетворения всех кредиторов необходимо вывести соотношение ценности имущества несостоятельного к ценности его обязательств.
Сравнение ценности достигается приведением их к эквиваленту – к ценности денег. Поэтому продается все имущество несостоятельного должника и обращается в деньги, и поэтому же все требования, предъявляемые к удовлетворению, должны быть выражены в деньгах. Такое превращение обязательств является излишним только в тех требованиях, которые сами по себе выражаются в деньгах, как заемные письма, векселя и т.п.
Подобно иностранным, и наше законодательство требует обозначения в заявлении суммы долга, однако с некоторым различием[35]. На Западе требуется обозначение суммы требования в самом заявлении и несоблюдение этой формальности влечет за собой возвращение заявления[36].
Напротив, наше законодательство выражается в таком смысле, что обозначение суммы требования записывается в книгу вместе со временем его предъявления. Отсюда можно бы вывести заключение, что учреждение, принимающее заявление, обязано само вывести сумму, если таковая не обозначена в заявлении, что представляется крайне нецелесообразным обременением суда или конкурсного управления.
Впрочем, основываясь на словах закона, что при представлении документов, на коих требование основано, прибавление к сумме долга, “в первоначальном объявлении означенной”, некоторые полагают, что в заявлении претензии непременно должна быть указана сумма требования, без чего конкурсное управление может заявление возвратить[37].
Между тем обеспечение суммы не всегда совпадает с действительной ценностью обязательства, иногда она может превышать сумму первоначального долга, иногда, напротив, не достигать. Сумма может увеличиться вследствие нарастания процентов, вследствие судебных издержек по присужденному долгу.
Она может сократиться вследствие, напр., частичной уплаты. Это обстоятельство, способное усложнить задачу определения суммы конкурсного требования, еще более наглядно доказывает необходимость обозначения ее со стороны самого заявляющего. В большинстве случаев кредитор сам обозначит величину конкурсной претензии.
Если конкурсное управление не согласится с такой оценкой, то оно должно возвратить заявление для разрешения спорного вопроса судебным порядком. Такое же вмешательство суда необходимо и в том случае, когда оценку заявления делает само конкурсное управление, ввиду упущения со стороны кредитора, а последний с такой оценкой не соглашается.
Несоответствие суммы с самим обязательством может возникнуть при солидарности лиц, ответственных по обязательству и объявленных несостоятельными. Вопрос заключается в том, в какой сумме может быть сделано заявление в случае несостоятельности нескольких лиц, ответственных по одному и тому же обязательству. Современные законодательства разрешают настоящий вопрос довольно единодушно, но небезынтересно обозреть прежние взгляды и их основания.
В эпоху господства французского торгового кодекса 1673 года отстаивался взгляд, что кредитор может заявить свое требование только в отношении одного из несостоятельных должников. В подтверждение такого взгляда выставлялось, что кредитор, имеющий несколько солидарных должников, удовлетворяется в каждом конкурсе наравне со всеми прочими.
Если его требование, представляющее, положим, 400, получило 100, то этим оно должно быть совершенно погашено, так как и все прочие требования удовлетворяются 40 за 100. Кредитор не может претендовать на лучшее положение сравнительно с другими кредиторами. Следовательно предъявлением требования в один конкурс он уже лишается возможности предъявлять его в другие.
Против такого воззрения выступили французские юристы XVIII века с Потье во главе. Они указывали, что оно правильно только с точки зрения конкурсной массы, но не кредитора, который, установляя солидарную ответственность своих должников, имел в виду обеспечить себя от подобных случайностей, от возможности вовсе не получить удовлетворения или довольствоваться только частичным.
Поэтому предлагалось заявление только той суммы, в какой требование осталось неудовлетворенным в остальных конкурсах. Не говоря уже о формальных неудобствах такого способа при одновременной несостоятельности, положение это противоречит тем доводам, которые защитники его выставили против первого воззрения.
Кредитор имел в виду обеспечить себе полное удовлетворение, но таковое невозможно при рассматриваемом способе. В самом деле, кредитор никогда не достигнет полного удовлетворения.
Если в первом конкурсе выдается 50%, – он получает по своему требованию в 200 только 100, во втором конкурсе, при том же проценте, он получит 50, в третьем 25, и все-таки часть долга остается непокрытой, если только не встретится конкурс, дающий полное удовлетворение.
Поэтому в настоящее время восторжествовала третья система, допускающая заявление в каждом конкурсе на полную сумму, так что требование 100 может быть заявлено в двух или трех конкурсах на полную сумму 100[38]. Однако было бы несправедливо допустить возможность получения свыше действительной ценности обязательства.
При удовлетворении в каждом конкурсе делается отметка о величине полученного удовлетворения. Положим, в три конкурса заявлено требование в 100, причем первый конкурс выдавал 40%, второй – 20% и третий – 60%. Получив в первом конкурсе 40, а во втором 20, кредитор может получить в третьем только 40.
Если бы он после первого конкурса обратился к третьему, выдающему 60%, то во втором он уже вовсе не мог бы получить удовлетворения. Но обстоятельство это не мешает заявлению в каждом конкурсе требования на полную сумму.
Такого же взгляда держится наше действующее законодательство, хотя оно высказывает его, по своему обыкновению, в частной форме. Когда по векселю, совокупно подписанному или надписанному разными лицами, впавшими потом в несостоятельность, один и тот же векселедержатель, участвуя в разных массах, предъявит в них свой иск, то он, получив из первой массы часть, равную с прочими заимодавцами, имеет право требовать из второй и всех последующих остального платежа до полного его удовлетворения и с процентами по день открытия несостоятельности.
Для сего по мере уплаты каждое конкурсное управление надписывает на векселе выданную ему часть, а после полного удовлетворения вексель с протестом оставляется в том конкурсном управлении, которое произвело последнюю уплату[39]. Сила этого положения должна быть, без сомнения, распространяема и на всякого рода иные обязательства[40].
V. Порядок заявления. Заявление должно быть сделано тому суду, которым объявлена несостоятельность[41]. Однако с учреждением конкурсного управления все дела, просьбы и отношения, к составу массы принадлежащие, вступают непосредственно в конкурсное управление, сюда же передается и все делопроизводство, бывшее в суде[42].
Отсюда возникает вопрос, может ли заявление быть подано вместо суда в конкурсное управление, и, в случае утвердительного ответа, – обязан ли суд по учреждении конкурсного управления принимать заявления?
Едва ли подлежит сомнению возможность представления заявлений конкурсному управлению, которое осуществляет задачи конкурсного процесса[43]. Если закон возлагает на суд обязанность принятия заявлений, так это именно ввиду отсутствия еще конкурсного управления; суд в этом случае исполняет первоначальные только меры.
С учреждением конкурсного управления вмешательство суда в составление актива и пассива является совершенно излишним, не соответствующим даже его контролирующей роли. Передавая конкурсному управлению все делопроизводство, суд передает ему и обязанности по принятию заявлений.
Убеждаясь в возможности принесения заявлений непосредственно в конкурсное управление, мы не можем согласиться со взглядом практики, допускающей подачу заявлений присяжному попечителю. Доводы, на которых строит практика свой взгляд, нельзя признать убедительными.
“В законах о несостоятельности не содержится постановления, по которому, со времени назначения присяжного попечителя к делам несостоятельного должника – заявление кредитора о своей претензии, сделанное не суду или конкурсу, а сему присяжному попечителю, считалось бы недействительным; цель закона, упоминающего о заявлении суду, очевидно та, чтобы такое заявление кредитора сделалось известным суду, ведающему дело о несостоятельности должника, чтобы оно дошло до сведения сего суда, но безразлично, посредственно ли, – через присяжного попечителя или конкурс, – или непосредственно; присяжному же попечителю необходимо узнать немедленно о каждом таком заявлении, если оно сделано до созыва общего собрания кредиторов; если на присяжном попечителе лежит обязанность составления предварительного валового счета долгам несостоятельного, созвание общего собрания кредиторов, которые должны выбрать кураторов, и представление суду о результате занятий общего собрания, а общее собрание составляется из кредиторов, очевидно, уже заявивших свои права и по ним допущенных к участию в этом собрании, – то по общему смыслу приведенных законов заявление заимодавца о своих правах, а в числе таковых и о праве на участие в деле о несостоятельности их должника, – может быть сделано не только суду, но, до учреждения конкурса, и присяжному попечителю”[44].
Нельзя не заметить, что соображения Сената основываются не столько на действующих законах, сколько на целесообразности того или иного порядка. Мотив, что в законе не указана недействительность заявлений, сделанных присяжному попечителю, может послужить к противоположному выводу: если в законе указано предъявление требований суду и в то же время нигде не говорится о предъявлении их попечителю, следовательно они не могут быть подаваемы ему и такая подача не будет иметь юридического значения, т.е. может подвергнуться всем невыгодам просроченного или упущенного заявления.
Совершенно необоснованным представляется мнение Сената, будто заявление суду имеет значение, по смыслу закона, сообщения к сведению его. Напротив, по общему смыслу, суд несет на себе обязанности конкурсного управления до учреждения его, тогда как присяжный попечитель принимает только предварительные меры охранения имущества.
Что закон не относился безразлично к тому, каким образом дойдет до сведения суда заявление, видно из того, что таковое должно быть подано лично кредитором или его доверенным. Необходимость же знания со стороны попечителя о каждом заявлении для составления валового счета достигается сведениями, которые он может всегда приобрести в суде.
Ввиду сказанного, мы полагаем, что заявление должно быть приносимо суду до учреждения конкурсного управления, а после того – как конкурсному управлению, так и суду.
Если заявления, подаваемые по закону суду, могут быть, по учреждении конкурсного управления, представляемы последнему, то все же суд не освобождается от обязанности принять заявление, подаваемое ему непосредственно, так как закон нигде не освобождает его от этой обязанности. Такого же взгляда держится судебная практика[45]. Несомненно, что суд должен передать представленное ему заявление конкурсному управлению.
Было уже упомянуто, что закон требует личного заявления со стороны кредитора или через доверенного[46]. Только при заявлениях на небольшую сумму, именно не более 600 рублей, дозволяется пересылка по почте вместе с надлежащими документами.
Однако из общего правила делается исключение в пользу кредиторов несостоятельного банка, которым разрешается подача заявления по почте без ограничения суммы[47].
Наш закон слишком снисходителен к формальным условиям заявления, чем немало затрудняется задача суда и конкурсного управления. Мы видели, что требуемое обозначение суммы едва ли возлагается на подающего заявление, так что в случае упущения с его стороны таковое означение должно быть сделано самим принимающим учреждением.
Точно так же, предписывая указание времени, с которого долг состоялся[48], закон не возлагает означение его на самого кредитора. Только неоплата заявления гербовым сбором служит с формальной стороны основанием к возвращению его, к непринятию со стороны суда, но не конкурсного управления, которому заявления подаются без оплаты гербового сбора[49].
Но особенное затруднение на практике должно производить освобождение от обязанности немедленного предъявления документа, на котором основан долг, а следовательно и заявления. Иностранные законодательства с полным основанием предписывают приложение к заявлению документов в подлиннике или, по крайней мере, в копии[50].
Напротив, наше законодательство требует, чтобы при заявлении было указано только, на каком документе основывается претензия, но не требует предъявления самого документа, который может быть представлен позднее, в назначенный судом или конкурсным управлением срок[51].
Если кредитор впоследствии, в назначенный ему срок, не представит документов, то требование его исключается[52]. Представление заявления без документов имеет то же значение, что и оставление без движения искового прошения.
Оно прерывает давность, оно не считается просроченным, если подано до истечения срока предъявления требования, а документы поданы по окончании его. Непредставление же документов в назначенный конкурсным управлением срок равносильно незаявлению своевременно требования.
Но действительно нельзя не согласиться с Сенатом, что одно заявление, не подкрепленное документами, не дает права участвовать в выборе кураторов[53], потому что в таком случае на ход конкурсного процесса могли бы оказать влияние лица, требования которых будут впоследствии отвергнуты не только за сомнительностью, но и за совершенным отсутствием оснований.
В противность германскому праву, требующему указания в заявлении, по какому разряду кредитор требует удовлетворения[54], русское законодательство не выставляет такого условия.
Это совершенно правильно, потому что не каждый кредитор может знать, к какому разряду в действительности относится его претензия, особенно при сложности установленного у нас деления на разряды.
Все поданные заявления, какого бы рода они ни были, записываются в шнуровую книгу с означением: а) документа, на котором основано требование, b) времени, с которого возник долг, с) суммы требования[55].
VI. Поверка требований. Заявленные кредиторами требования нуждаются в проверке со стороны допустимости их к разделу конкурсной массы. Необходимо произвести исследование, основательно ли предъявленное требование, не подлежит ли оно оспариванию, а если оно будет признано достаточно обоснованным, то во всей ли заявленной сумме или только в части ее.
Другими словами, поверка заключается в разрешении вопроса о спорности или бесспорности каждого из заявленных требований. Если возникнет сомнение в возможности признать требование, в таком случае оно должно быть отвергнуто, не допущено к участию в разделе. Эта задача выражена и в нашем законодательстве, но в форме настолько неудачной, что возникает сомнение в значении ее.
Все требования, заявленные в положенный срок, разделяются конкурсным управлением на три рода[56]. К первому роду долгов причисляются “долги бесспорные, основанные на документах, очевидных и неопровергаемых”, по которым, следовательно, не возникает сомнения в возможности допустить их к удовлетворению, если только они согласны с законными признаками бесспорности.
Ко второму роду относятся требования, “которых документы нуждаются в подробнейшем рассмотрении”, следовательно такие, допущение которых обусловливается устранением сомнений, ими возбуждаемых, причем это устранение достигается исследованием, произведенным со стороны конкурсного управления.
Наконец, к третьему роду долгов принадлежат требования, “основанные на документах недействительных”, т.е. недопустимых в силу присущего им юридического дефекта, хотя эта точка зрения конкурсного управления и может быть опровергнута судебным исследованием[57].
Рассмотрим ближе, какие признаки дает закон для причисления требований к бесспорным или спорным. Заметим только, что последнее различие представляется совершенно излишним, потому что дело конкурсного управления отказать в допущении известного требования вследствие возбуждаемого им сомнения, но не признавать недействительности обязательств.
I. К первому роду долгов относятся.
1. “Векселя, опротестованные согласно уставу о векселях или по коим срок протеста еще не наступил, когда по сличении их с книгами и с делами окажется, что они действительно выданы были за купленные и поступившие товары и имущества или же за прежние, по торговле бывшие и по книгам явные долги и счета, или же за наличные деньги, коих приход по книгам явен”.
Следовательно для причисления векселя к первому роду долгов необходимо: а) чтобы он был составлен с формальной стороны правильно, b) чтобы при наступлении срока он был опротестован, с) чтобы не было сомнений в его валютности.
Хотя вексельный устав 1902 года отказался от валютного реквизита, но при несостоятельности абстрактности векселя не придано никакого значения. Конкурсное управление не может удовольствоваться формальной правильностью векселя, оно должно войти в рассмотрение и его материальной правильности.
А так как по новому уставу о векселях валюта может быть не обозначена в векселе, то конкурсному управлению приходится произвести исследование валютности по книгам должника. Другими словами, вексель переходит сам собой во второй род долгов.
И стоит должнику не записать в книги выданного векселя, как векселедержатель оттесняется из первого рода во второй, а, может быть, даже и дальше, если конкурсному управлению не удастся восстановить, со стороны должника, что к должнику по выданному векселю действительно поступила какая-либо ценность[58].
Строгость закона, неуместность его требования на практике значительно смягчается. Если по смыслу закона, вексель не может быть занесен в первый род долгов, пока не будет устранено сомнение в его валютности, то на практике вексель не заносится в первый род долгов, если возникает сомнение в его безвалютности[59].
2. “Долг за приобретенное несостоятельным недвижимое имение, когда из обязательств, им выданных, явствует, что цена имения расположена была по срокам и не была еще продавцу заплачена”.
Из буквального смысла закона можно было бы вывести заключение, что если цена должна быть уплачена по условию позднее вся, а не по частям, то долг этот не относится к первому роду долгов; но здравый смысл и справедливость вооружаются против такого толкования.
3. “Заемные письма, договоры и обязательства, до несостоятельности совершенные во всем на законном основании, и притом, когда и предмет их, т.е. выданные или полученные по ним деньги, задатки, по книгам и делам видны”.
Последнее выражение, невольно прорвавшееся у законодателя, дает, однако, возможность ослабить бесцельный формализм, возлагающий на заявляющего требование тяжелую обязанность опровергать предположение в безденежности заемного письма.
Если конкурсное управление усмотрит из дел несостоятельного, что известное обязательство могло быть им совершено, оно не вправе признать требование сомнительным, хотя бы оно и не было занесено в торговые книги.
4. “Долги, значащиеся по конторским книгам, веденным в установленном порядке”. В этом случае соответствие записей в торговых книгах несостоятельного должника и кредитора служит достаточным основанием для отнесения претензии к первому роду, хотя бы и не было иных документов[60].
5. “Капиталы малолетних, взятые несостоятельным для употребления по своим делам или по торговле, если сие доказано будет актами, поименованными выше”. Здесь закон уже совершенно теряет почву под ногами.
Выше он указывает на внешние признаки отнесения долгов к первому роду, тут же внезапно переходит к происхождению их и сам смешивает деление долгов на роды и разряды.
Если несостоятельный обратил капиталы малолетнего на собственные нужды и не внес этого обстоятельства в свои книги, или не имеет книг по роду своих занятий, то капиталы малолетних будут исключены из числа бесспорных.
6. “Казенные недоимки в податях, пошлинах и всякого рода казенных сборах, не на договоре или займе основанные”. Какие казенные сборы, налоги или пошлины могут быть основаны на договоре или сведены к займу?
А если речь идет о долгах казне, то почему же долг по займу не может быть отнесен к первому роду, если он основан на векселе или заемном письме, подтверждаемом торговыми книгами несостоятельного?
7. “Церковные деньги, когда они несостоятельным издержаны на собственные его надобности и числятся по книгам церковным в начете на нем”. Не всякий долг церкви причисляется к первому роду. Для этого необходимо: а) чтобы долг быль удостоверен церковными книгами и b) чтобы деньги были издержаны несостоятельным на свои надобности.
Первому условию не отвечает протокол причта о том, что после смерти несостоятельного должника не оказалось в наличности таких-то процентных бумаг или таких-то сумм[61]. Второму условию не отвечает неправильное израсходование церковным старостой церковных денег.
К церковным деньгам должны быть причислены не только деньги, предназначенные на нужды церкви, но и деньги, предназначенные на содержание причта и на раздачу бедным[62].
8. “Иски казенные и частные, в судебных местах окончательно решенные и ко взысканию присужденные”. В данном случае имеются в виду требования, основанные на исполнительных листах. Первоначально Сенат держался, и совершенно правильно, того взгляда, что судебное решение по иску, заявленному после в конкурс, влечет бесспорное отнесение претензии к первому роду[63].
Но потом Сенат пришел к заключению, что требование, основанное на исполнительном листе, не может быть отнесено к первому роду, если оно возбуждает веское сомнение в безвалютности. Действительно, возможно, что должник нарочно заручится ранее объявления несостоятельности судебными решениями по безденежным искам, облегчая их проведение путем признания.
Сенат находит, что при таких условиях отнесение претензии к первому роду “было бы, очевидно, несогласно со справедливостью”[64]. Но предложенное Сенатом разъяснение, очевидно, несогласно с законом.
Против таких действий должника конкурсное управление может реагировать определением свойства его несостоятельности, а причисление требования, признанного судебным решением, к числу спорных претензий таит в себе внутреннее противоречие. Впрочем, гражданский кассационный департамент причисляет требования, основанные на исполнительных листах, как бесспорных к первому роду долгов[65].
II. Второй род долгов обнимает все те требования, которые не входят ни в первый, ни в третий, т.е., которые, с одной стороны, не допускают признания их бесспорными, а с другой – не могут быть совершенно отвергнуты. Ко второму роду долгов относятся:
1. “Векселя, не опротестованные согласно уставу о векселях”.
2. “Векселя, опротестованные согласно уставу о векселях или по коим срок протеста еще наступил, когда о них нет в книгах и делах ясных доказательств, чтобы они выданы были за товары, за имущества, за наличные деньги или по прежним торговым счетам”.
Относительно векселей, правильных с формальной стороны, которых валютность не может быть удостоверена по книгам должника вследствие того, что книги велись неисправно или вовсе не велись или скрыты должником, существует разногласие в судебной практике.
Четвертый, а потом судебный департамент относит такие векселя ко второму роду[66], тогда как гражданский кассационный департамент причисляет их к первому роду[67]. Последнее толкование и должно быть признано правильным.
3. “Заемные письма, договоры и обязательства, совершенные хотя и установленным порядком, но когда в предмете их или содержании есть основательное подозрение, что они составлены были в отягощение массы безденежными долгами”.
III. К третьему роду долгов относятся.
1. “Все долги, которых взысканию миновала законом установленная давность”. Очевидно, что это уже не требования, так как они потеряли юридическую силу и значение.
2. “Все долги, которых документы составлены с нарушением законом установленных правил”. Однако не следует понимать это постановление в том смысле, что всякое нарушение установленных для сделки правил влечет за собой отнесение требования к третьему роду.
Так как сам закон говорит о недействительных документах, обосновывающих требования, то следует полагать, что конкурсное управление вправе отвергнуть заявленное требование, с отнесением его к третьему роду, только в том случае, когда нарушение правила по закону влечет за собой недействительность сделки.
Это относится главным образом к актам о переходе или ограничении вещных прав на недвижимости, напр., к закладной, совершенной без соблюдения крепостного порядка. Но нарушение правил о гербовом сборе, за исключением векселей, не влечет признания требования недействительным и подлежащим внесению в третий род долгов.
Таковы те три рода долгов, на которые должны быть разделяемы все претензии, заявленные суду или конкурсному управлению. Постановление это совершенно чуждо в такой форме иностранным законодательствам и в нашем является анахронизмом, настоятельно требующим устранения.
Бесцельное указание категорий, не имеющих между собой связи, неправильные основания, принимаемые для различения, неуместное вмешательство конкурсного управления в вопросе о действительности требования, помимо его спорности, – все это остатки старины, немало затрудняющие практику.
В самом деле, возьмем такое положение. Долги, признанные принадлежащими к первому роду, принимаются конкурсным управлением, тогда как по долгам второго и третьего родов документы возвращаются кредиторам с изъяснением, по каким причинам не были приняты и с предоставлением им права доказывать их в суде[68].
Но если предъявляется вексель, утративший вексельную сумму, что не оспаривает и сам кредитор, какая цель возвращения? Что можно доказывать судом и зачем, когда никакого спора нет?
VII. Юридическая сила проверки. В результате такого распределения требований по родам является допущение их к удовлетворению, если они согласуются с условиями, выставленными для долгов первого рода, и отказ, – если они относятся ко второму или третьему роду. Возникает вопрос об юридическом значении допущения и отказа.
Допущение требования к удовлетворению из конкурсной массы равносильно признанию законности требования со стороны органа, поверявшего его. Отсюда невольно возбуждается сравнение принятия конкурсного требования с постановлением судебного решения.
Как и в последнем случае, допущенное требование обращается к исполнению, предметом которого является конкурсная масса. Если действительно юридическая сила допущения заявленного требования та же, что и судебного решения, в таком случае оно должно сохранить свое значение и вне конкурса.
Лицо, не получившее полного удовлетворения в конкурсном процессе, может по окончании его обратиться со взысканием к бывшему несостоятельному должнику, причем оно уже не нуждается в судебном решении.
Действительно, такой взгляд отстаивается теми, которые видят в конкурсном управлении представителя несостоятельного должника, – допуская известное требование, управление признает обязательство от имени своего доверителя. Такой же взгляд должен бы быть установлен и в отношении нашего законодательства, которое считает конкурсное управление за низшую степень суда.
Такого воззрения придерживалась первоначально наша судебная практика, признававшая, что требования, допущенные к конкурсному удовлетворенно, носят по окончании дела о несостоятельности характер требований о приведении в исполнение постановления конкурса по претензиям в исполнительном порядке[69].
Но позднее Сенат отступил от своего мнения и признал, что выдача исполнительного листа на приведение в исполнение определений конкурса и коммерческого суда об отнесении претензии не может иметь места ни во время производства конкурса, ни по окончании дела о несостоятельности[70].
В оправдание Сенат выставляет то соображение, что “определениями конкурсных управлений и судов о признании предъявленных к несостоятельному должнику требований правильными и об отнесении их к известным родам и разрядам долгов его не присуждается вовсе заимодавцам взыскание с должника их требований в полном размере, а установляется только право их на получение в известной пропорции удовлетворения из конкурсной массы, и эти определения приводятся в исполнение в конкурсном порядке самим же конкурсным управлением, на обязанности которого лежит распределение поступившего в конкурсную массу имущества между кредиторами”.
Такой взгляд следует признать правильным. Признание конкурсной претензии имеет своей целью исключительно только допущение кредитора к участию в конкурсной массе.
Признание претензии производится конкурсным управлением без участия должника, а между тем по окончании конкурсного процесса кредитору придется стать лицом к лицу с должником, и последний может возразить, что он без суда не может быть лишен прав на свое имущество, что он долга не признавал, что он может опровергнуть доказательства кредитора.
Поэтому, если кредитор, которого претензия была признана в конкурсе, но не была удовлетворена совершенно или отчасти, пожелал бы впоследствии взыскать должное с имущества, приобретенного позднее несостоятельным, то он обязан предъявить иск в суде и только на основании судебного решения может в общем порядке получить исполнительный лист. Конечно, сказанное не относится к специальному случаю, предусмотренному ст. 621, п. 2 уст. суд. торгового.
Можно ли признать то же значение за отказом суда или управления к допущению требования? По самой цели конкурсного процесса отказ также не может иметь значения судебного решения. Конкурсное управление отвергает требования, кажущиеся ему сомнительными, предоставляя подлежащему суду разрешение вопроса о существовании права.
Признавая по внешним признакам спорность заявленного требования, конкурсное управление не входит в рассмотрение его по существу, а потому и не может отвергнуть само право. Отвергнутое требование сохраняет всю свою силу по окончании конкурсного производства, если только оно не было отвергнуто в это время судебным порядком.
VIII. Порядок поверки. Нельзя не согласиться, что действительно “счастливая явилась мысль призвать всех кредиторов к делу поверки; они собственным интересом побуждаются ко взаимному недоверию, потому что чем более они будут доверять друг другу, тем менее каждый получит; их собственный интерес представляется лучшим обеспечением внимательного отношения к делу”[71]. Такая идея нашла себе осуществление почти во всех иностранных законодательствах, но нашему она, к сожалению, чужда.
По французскому законодательству поверка наступает по крайней мер через три дня по истечении сроков, предоставленных для заявления кредиторам, имеющим жительство во Франции.
Поверка совершается в общем собрании кредиторов под председательством судьи-комиссара. Доклад по каждому требованию производится попечителем, который подготовляет его заранее для избежания потери времени.
Каждый кредитор, присутствующий в общем собрании, может представить возражения против допущения того или другого требования. Такое же право предоставлено и самому несостоятельному должнику, который приглашается к участию в общем собрании. Все действия и прения заседания вносятся в протокол[72].
По германскому праву поверка также производится в общем собрании кредиторов, причем день заседания должен быть назначен не ближе одной недели и не далее двух месяцев со времени истечения срока для заявления требований. Председательствование в заседании принадлежит судье.
В заседании, назначенном для поверки требований, каждая из заявленных претензий отдельно подвергается рассмотрению как относительно суммы, так и относительно разряда удовлетворения. Несостоятельный должник обязан дать объяснения по претензиям.
Заявленное требование подвергается поверке, хотя бы кредитор, которым оно представлено, не явился в заседание. Требование считается утвержденным, насколько оно в заседании, назначенном для поверки, не было оспорено ни со стороны попечителя, ни со стороны кого-либо из конкурсных кредиторов.
Если требование было оспорено в заседании со стороны несостоятельного должника и если дело по этому требованию во время открытия конкурсного процесса находилось уже в судебном рассмотрении, то кредитор вправе просить о возобновлении производства против несостоятельного должника.
Вслед за поверкой требований суд вносит результаты поверки в особую табель[73]. Подобный же порядок принят в законодательствах бельгийском, венгерском, испанском[74].
Некоторую особенность представляет итальянское законодательство. Требования поверяются самим судьей-комиссаром посредством сличения представленных документов с книгами и бумагами несостоятельного.
Недоверие, которое выразил итальянский законодатель в отношении попечителя[75], не оправдывает того обременения, какое несомненно падает на судью, может быть и не всегда владеющего в достаточной степени коммерческой техникой и знанием бухгалтерии.
Подготовка к поверке должна занять массу времени, отрывающую судью от обычных его обязанностей. Кроме того, закон предоставляет судье возможность, но не обязывает его приглашать к участию в поверке попечителя, комитет кредиторов и самого несостоятельного должника. Требования, неоспоренные и признанные судьей за достоверные, считаются допущенными к участию в разделе актива.
Для оспоренных требований назначается новый срок для их поверки, причем как несостоятельный, так и кредиторы могут присутствовать и заявлять возражения против требований, уже проверенных или имеющих быть проверенными[76]. Несомненно, что порядок этот значительно уступает порядку, принятому французским и германским законодательствами.
Еще слабее организован порядок поверки в английском законодательстве. По английскому праву каждое требование поверяется попечителем, от которого зависит допустить требование к участию в разделе конкурсной массы или отказать в допущении, вполне или в части.
Если он откажет, то должен письменно известить кредитора о причинах отказа. Если кредитор недоволен распоряжением попечителя по вопросу о допущении требования, то суд по жалобе кредитора может отменить или изменить распоряжение попечителя[77].
Но таким образом попечитель совершенно произвольно определяет допустимость или недопустимость требований, так как кредиторам, не знающим оснований заявленных требований, очень трудно возражать против допущения их.
Совершенно иную картину, нежели большинство западных законодательств, представляет наше законодательство. Поверка требований лежит на обязанности конкурсного управления и притом бесконтрольно: ни суд не имеет непосредственного надзора за этим процессом, ни кредиторы не призваны к участию во взаимном наблюдении.
До учреждения конкурсного управления задача поверки требований лежит на суде, после этого момента – на конкурсном управлении или суде, смотря по тому, которому из них заявлено требование.
Правда, конкурсное управление обязано представить отчет в своих дейcтвияx окончательному общему собранию, которое по этим представлениям постановляет свои решения[78].
Однако нельзя вывести заключения, чтобы означенное общее собрание кредиторов было вправе по большинству голосов перевершить постановление конкурсного управления об отнесении долгов к известному роду.
Общее собрание может приносить жалобы на злоупотребления со стороны конкурсного управления, может делать постановления относительно тех вопросов, решение которых ему предоставлено, как, напр., о свойстве несостоятельности, но закон не предоставляет ему права перевершать постановления управления об отнесении претензии к тому или другому роду[79].
Таким образом, конкурсное управление в деле допущения или отказа к принятию заявленных претензий действует совершенно самостоятельно. Произвол выступает особенно резко в том случае, когда члены управления постановляют решения относительно принадлежащих им самим требований.
Иностранные законодательства, несмотря на то, что поверка происходит в общем собрании, под председательством суда, все же, не доверяя конкурсному попечителю, возлагают на судью обязанность непосредственной поверки требований, принадлежащих самому попечителю[80]. Напротив, у нас кураторы могут совершенно свободно провести и допустить к разделу какие им угодно требования.
При рассмотрении заявленных требований, при сличении их с книгами и делами и при распределении их на роды конкурсное управление допускает в присутствие кредиторов тех требований, которые рассматриваются, или же их доверенных, выслушивает их объяснения и доказательства[81].
Объяснения представляются кредиторами каждым по своему требованию, следовательно кредитор не имеет права протеста или оспаривания по требованию другого кредитора, хотя бы он случайно находился в присутствии.
Несоблюдение судом или конкурсным управлением этого правила, т.е. рассмотрение требования без выслушивания кредитора, без допущения его к объяснениям, должно быть признано нарушением существенного условия конкурсного процесса[82]. Однако трудно указать последствия такого несоблюдения в отношении претензии.
Если требование не допущено, тогда кредитор может принести суду жалобу, указывая на подобное нарушение, хотя он и без того мог бы жаловаться. Если же требование допущено с нарушением условий производства, то едва ли возможно признать недействительность такого допущения, потому что в этом случае безвинно пострадавшим оказался бы кредитор, которому принадлежало требование.
Как ни мала гарантия гласности и добросовестности, предоставляемая необходимостью выслушания объяснений кредитора и допущения его к присутствию, она становится еще более призрачной с точки зрения закона и практики, которая не признает обязанности за конкурсом вызывать кредитора для присутствования при разборе его требования[83].
Действительно, буквальный смысл закона клонится к тому, чтобы обязать управление допустить кредитора к присутствованию при рассмотрении его требования, но не вызывать особо к тому дню. Поэтому кредиторы в большинстве случаев не могут и не будут знать о дне разбора их претензии, чем устраняется последний след гласности.
IX. Результат поверки. Вопрос об отнесении требования к тому или другому роду решается в конкурсном управлении большинством голосов[84]. Когда вопрос этот разрешается в суде, заключение постановляется по общему правилу постановки судебных решений и определений.
В результате рассмотрение требований может иметь своим последствием или допущение его к участию в разделе конкурсной массы, или отказ в принятии его. Эти заключения излагаются в определениях, с которых потом выдаются кредиторам скрепленные копии[85].
1. Если требование признано бесспорным и допущено к конкурсному разделу, в таком случае на документах, признанных конкурсным управлением, делается надпись: “признано и допущено к такому-то конкурсу в такой-то сумме”[86]. Требование может быть признано только в части, и тогда означается, в какой именно сумме оно допущено, и с этой надписью документ возвращается кредитору[87].
По иностранным законодательствам все кредиторы могут свободно оспаривать допущение того или иного требования, но у нас такое средство невозможно. Спрашивается, есть ли какая-нибудь возможность для отдельных кредиторов протестовать против признания допущения требования?
Наша судебная практика склоняется к тому, чтобы дать возможность каждому кредитору обжаловать допущение требования других кредиторов[88], однако это решение основано не на юридических соображениях, не на положениях действующего законодательства, а на целесообразности такого права кредитора.
К сожалению, оно не находит себе подтверждения в законе, который предоставляет право обжалования только тому кредитору, чье требование было признано спорным вполне или отчасти. Закон говорит только о жалобах со стороны истцов, т.е. именно тех кредиторов, которые заявили свои претензии, отвергнутые судом или конкурсным управлением.
2. Когда требование кредитора отвергается, относится ко второму или третьему роду долгов, тогда конкурсное управление, возвращая документы, должно выставить в определении своем причины, по которым претензия признана спорной[89].
Результатом такого отношения является на Западе возможность для кредитора предъявить иск в судебном порядке и доказывать действительность своего требования. Если суд признает за ним право, в таком случае он допускается к участию в разделе в силу судебного решения.
В противном случае он уже лишается возможности домогаться принятия его претензии. Такой способ известен и нашему законодательству, но оно знает еще и другой способ обжалования определения суда или конкурсного управления, а именно в частном порядке, в форме частной жалобы.
При отказе принять заявленное требование закон предоставляет кредитору право принести частную жалобу на определение конкурсного управления или суда. Жалоба должна быть принесена не позже 7 дней в конкурсных делах, производимых при коммерческих судах, и двух недель в делах, производимых в окружных судах, причем срок считается со дня выдачи копии с определения[90].
Если определение об отнесении претензии ко второму или третьему роду состоялось до учреждения конкурсного управления, следовательно постановлено было судом, тогда жалоба приносится на имя судебной палаты или Сената.
Если же определение постановлено было конкурсным управлением, то на него, как на низшую степень суда, жалоба приносится суду. Цель такой жалобы – пересмотр заявленной претензии на основании приложенных документов, без необходимости представления новых доказательств права кредитора.
В этом отношении частная жалоба является весьма льготной для кредитора, дает преимущества перед исковым порядком, но вместе с тем отражается вредно на быстроте хода конкурсного процесса. Кредитор, пропустивший принесение в срок жалобы, лишается уже возможности вести дело в частном порядке, а должен начать исковый процесс.
Наши законы, как и западные, предоставляют кредитору, в случае признания его требования спорным, право предъявить иск и доказывать принадлежащее ему требование в общем порядке[91].
На Западе иск предъявляется против лиц, оспоривших претензию[92]. Но у нас проверка производится только конкурсным управлением, следовательно иск мог бы быть предъявлен только к нему.
Наш закон не дает права сосредоточить все исковые дела вокруг конкурсного суда, как это делается некоторыми западными законодательствами[93]. Правило это вполне целесообразно, так как способствует упрощению и ускорению процесса. Ввиду отсутствия в нашем законодательстве подобного постановления, иски должны быть предъявляемы по общему правилу о подсудности.
Закон ограничивает возможность предъявления иска известным сроком, а именно он должен быть подан не позже трех месяцев[94]. Срок этот исчисляется со дня объявления кредитору окончательного постановления. Возможны два случая: кредитор заявил жалобу в частном порядке в установленный срок или не заявил.
В первом случае трехмесячный срок должен считаться со времени ответа того учреждения, которому была принесена жалоба. Если же кредитор в течение установленного срока не заявил жалобы, в таком случае течение срока для подачи искового прошения должно считаться с окончания первого срока.
Какое же последствие может иметь упущение трехмесячного срока? Невозможно допустить, чтобы пропущение срока влекло за собой потерю самого права. Кредитор не теряет его в случае совершенного непредъявления в конкурс, он не может потерять его и тогда, когда требование отвергнуто, без рассмотрения его по существу.
Однако, сохраняя свое право, которое может получить осуществление по окончании конкурсного процесса, кредитор лишается возможности получить удовлетворение из конкурсной массы, а претензия его исключается из счета.
[1] Thaller, Des faillites en droit comparé, т. II, стр. 217.
[2] Sсhultze, Das deutsche Konkursrecht, стр. 52, Сanstein (Z. f. Of. und. Pr. Recht., IX, стр. 483): «die Anmeldungen der Konkursansprüche haben ähnlich wie die Klage zur Folge, dass hierüber ein gerichtliches Verfahren, ein Process geführt wird, dessen Inhalt und Zweck darin besteht, diese Ansprüche festzustellen und zu befriedigen».
[3] Уст. судопр. торг., ст. 438.
[4] Реш. Суд. Деп. Прав. Сен. 1905, № 1477 высказано противоположное мнение.
[5] Ringwood, The principles of Bancruptcy, стр. 92, Ваldwin, The law of Bancruptcy, стр. 374; Tуp, Объяснительная записка, стр. 353.
[6] Rénouard. Traité des faillites et banqueroutes, I, стр. 332: Воistel, Précis de droit commercial, стр. 679: Massé, Droit commercial, IV, стр. 167; Lyon-Caen и Renault, Traité de droit commercial, VII, стр. 167; Thaller, Des faillites en droit comparé, II, стр. 37.
[7] Герм. конк. устав, § 53–56.
[8] Венг. конк. уст. § 38–41; англ. конк. уст., § 38.
[9] Уст. судопр. торг., ст. 494.
[10] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1891, № 198.
[11] Реш. Суд. Деп. Прав. Сен. 1897, № 48.
[12] Герм. конк. устав, § 53.
[13] Туp , Герм. конк. устав, III, стр. 258.
[14] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1879, № 287.
[15] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1892, № 358.
[16] Франц. торг. код. § 492. Мы уже видели, что срок этого собрания составляет 15 дней от объявления несостоятельности.
[17] Герм. конк. устав, § 138, п. 1.
[18] Итал. торг. код. § 691, п. 5 и 758.
[19] Англ. конк. устав, § 15 и приложение.
[20] Уст. судопр. торгового, ст. 416. Сроки эти исчисляются, как говорит закон, от позднейшей публикации в «последних» ведомостях. Сначала Сенат толковал это выражение в том смысле, что течение срока надо считать с позднейшей публикации в Сенатских Ведомостях, а позднее признал, что срок должен исчисляться со времени вообще последней публикации, в каких бы из упомянутых в ст. 413 ведомостях это ни было (реш. Суд. Деп. Прав. Сен. 1896, № 1371; 1897, № 53).
[21] Уст. судопр. торгового, ст. 417.
[22] Прил. III к ст. 1400 уст. гражд. судопр., ст. 9.
[23] Т. XI, ч. 2, устав кредитный, разд. X, ст. 154.
[24] Lattes, Il diritto commerciale nella legislazione statutaria, 1884, стр. 338.
[25] Костомаров, Последние годы речи Посполитой, II, стр. 381.
[26] Франц. торг. код. § 603; итал. торг. код. § 770: англ. конк. устав, § 60 и 61; герм. конк. устав, § 142, п. 3, ст. 155.
[27] «Les productions promptes sont généralement les plus sincéres» (Lyon-Caen и Renault, Traité de droit commercial, VII, стр. 432).
[28] Уст. судопр. торгового, ст. 505, п. 4 и ст. 510, п. l.
[29] Уст. судопр. торгового, ст. 510, п. l.
[30] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1875, № 2080.
[31] Устав кредитный, разд. X, ст. 156.
[32] Уст. судопр. торгового, ст. 528 и примечание.
[33] Реш. Гражд. Кас. Деп. 1892, № 37; реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1890, № 456.
[34] Уст. судопр. торгового, ст. 530.
[35] Уст. судопр. торгового, ст. 491, п. 3.
[36] Герм. конк. устав, ст. 139, итал. торг. код. ст. 760.
[37] Исаченко, Русское гражданское судопроизводство, т. II, стр. 466.
[38] Франц. торг. код. § 542–544; итал. торг. код. §788–792, герм. конк. устав, § 70.
[39] Уст. судопр. торгового, ст. 495.
[40] Туp, Германский конкурсный устав, III, стр. 324.
[41] Уст. судопр. торгового, ст. 416.
[42] Уст. судопр. торгового, ст. 442.
[43] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1880, № 462.
[44] Реш. Гражд. Кас. Деп. 1884, № 131.
[45] Реш. Гражд. Кас. Деп. 1878, № 41; реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1879, № 970; 1881 № 378.
[46] Уст. судопр. торгового, ст. 418.
[47] Устав кредитный, разд. X, ст. 151.
[48] Уст. судопр. торгового, ст. 491, п. 2.
[49] Устав о гербовом сборе, изд. 1903, ст. 14, п. 2 и 63, п. 5.
[50] Герм. конк. устав, § 139; итал. торг. код. § 758; франц. торг. код., § 491.
[51] Устав судопр. торгового, ст. 491.
[52] Устав судопр. торгового, ст. 492.
[53] Реш. Гражд. Кас. Деп. 1886, № 7.
[54] Герм. конк. устав, § 139.
[55] Уст. судопр. торгового, ст. 491.
[56] Уст. судопр. торгового, ст. 487.
[57] Уст. судопр. торг., ст. 488–490.
[58] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1891, № 567.
[59] Реш. 4 Деп. Прав. Сен., 1890, № 624; 1893, № 1287.
[60] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1880, № 214.
[61] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1893, № 1200.
[62] Реш. Суд. Деп. Прав. Сен. 1901, № 1029; 1903, № 600.
[63] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1872, № 2049.
[64] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1893, № 167.
[65] Реш. Гражд. Кас. Деп. 1875, № 42; 1898, № 66.
[66] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1879, № 1479; 1895, № 456.
[67] Реш. Гражд. Кас. Деп. 1875, № 224.
[68] Уст. судопр. торгового, ст. 449.
[69] Реш. 4 Деп. Прав. Сен., 1878, № 76.
[70] Реш. 4 Деп. Прав. Сен., 1880, № 601; 1890, № 456.
[71] Thaller, Des faillites en droit comparé, II, стр. 223.
[72] Франц. торг. код., § 495.
[73] Герм. конк. устав, § 138–145.
[74] Бельг. торг. код., § 500, 501; венг. конк. устав, § 133–140; исп. торг. код., § 908.
[75] Masi, Del fallimento e della bancarotta, I, стр. 240–247.
[76] Итал. торг. код. § 691, п. 6, 761, 762, 763.
[77] Англ. банк. уст., прил. II, ст. 22, 23 и 24.
[78] Уст. судопр. торгового, ст. 518 и 522, п. 2.
[79] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1877, № 2148; 1886, № 630.
[80] Фран. торг. код., § 494; бельг. торг. код., § 500.
[81] Уст. судопр. торг., ст. 496.
[82] Реш. 4 Деп. Прав. Сен., 1884, № 452.
[83] Реш. 4 Деп. Прав. Сен., 1880, № 1268; 1886, № 1836.
[84] Уст. судопр. торгового, ст. 496.
[85] Уст. судопр. торгового, ст. 497.
[86] Уст. судопр. торгового, ст. 498.
[87] Уст. судопр. торгового, ст. 500.
[88] Реш. 4 Деп. Прав. Сен., 1877, № 424.
[89] Уст. судопр. торгового, ст. 499.
[90] Уст. судопр. торгового, ст. 501, прил. III к ст. 1400 уст. гражд. судопр., ст. 17.
[91] Уст. судопр. торгового, ст. 499 и 509.
[92] Герм. конк. устав, ст. 142.
[93] Франц. торг. код. § 498–500; итал. торг. код. § 763.
[94] Уст. судопр. торгового, ст. 509.
