При Петре I впервые[1] произошла попытка отделения суда от администрации, хотя это начало и не было последовательно проведено, так как некоторые административные власти, напр., губернаторы, должны были контролировать деятельность судебных органов, и, кроме того, многие чисто административные учреждения имели судебные функции[2].
Но как бы то ни было, Петр создал особые органы, долженствовавшие ведать только суд, чем и положил начало отделению суда от администрации, более или менее завершившемуся при Екатерине II. Впрочем, подобное отделение произошло уже позднее (в 1718 г.), первоначально же судебные органы были поставлены в полную зависимость от административных.
Так, указом 24 апр. 1713 г. в губерниях были учреждены ландрихтеры, подчиненные губернаторам и ландратским коллегиям[3]. На основании этого указа судебные функции, в сущности, были возложены на ландратов, и только в случаях “впадения их в какое прегрешение” или возникновения спорного дела о земле губернатор обязывался посылать ландрихтера для разбора дела.
В 1718 г. была, наконец, произведена попытка отделить суд от администрации путем учреждения должности обер-ландрихтера (одного на всю губернию), с подчинением ему ландрихтеров. Юрисдикция последних не была, однако, определена с точностью.
Так, указ 1719 г. предписал, чтобы ландрихтеры, “кроме посредственных дел в назначенных им городах не вершили, а отписывались о важных и многотрудных и самых спорных делах, особенно же о разбойниках в Юстиц-коллегию”, в ведении которой они должны были находиться.
Ландрихтеры просуществовали недолго и с учреждением надворных судов были уничтожены. В 1719 г. (указом 8 янв.) учреждаются так называемые надворные суды, подчиненные Юстиц-коллегии[4]. Надзор за их деятельностью, а также прием жалоб и приведение в исполнение судебных решений было возложено на губернаторов и воевод.
Последние, в случае несогласия с решением суда, могли делать ему мотивированное представление, с чем суд должен был считаться[5]. Состав судов был следующий: президент, вице-президент и несколько членов, называвшихся асессорами; при каждом суде в качестве органа надзора состоял прокурор.
Во многих местах в качестве президентов были назначены губернатор, вице-губернатор или воевода. Подобные назначения, конечно, свели на нет попытку отделить суд от администрации. В сферу юрисдикции надворных судов входили дела “криминальные” (уголовные) и гражданские, кроме политических и поземельных дел, разбиравшихся особыми судами (см. ниже).
Одновременно с надворными судами были учреждены “нижние” суды: коллегиальные и единоличные, также подчиненные Юстиц-коллегии. Первые были введены в 9 главных городах, и в состав их вошли председатели, называвшиеся обер-ландрихтерами, и члены-асессоры. Вторые учреждались во всех остальных городах и получили название городских судей.
Как выяснено г. Богословским (Областная реформа Петра В. С. 210), “низшие” суды обоих типов были равны между собой как в инстанционном отношении, так и в отношении юрисдикции, одинаково ведая одни и те же гражданские и уголовные дела.
Впрочем, уже в 1722 году эти суды были уничтожены, функции же их переданы воеводам и подчиненным им “судебным комиссарам”, получившим право разбирать дела, не превышавшие ценой 50 рублей. В городах судебными учреждениями были магистраты[6]. Второй инстанцией являлись коллегии (в особенности Юстиц-коллегия)[7], высшим же судом, решения которого были безапелляционны, – Сенат.
Кроме гражданских судов, Петр учредил и военный суд или кригсрехт, состоявший из двух инстанций. Первой и высшей из них был генеральный кригсрехт, в состав юрисдикции которого входил суд по государственным преступлениям, по преступлениям целых частей войск и по преступлениям высших воинских чинов, равно как и по преступлениям против этих последних.
Этот же суд в некоторых случаях являлся апелляционной инстанцией по отношению к низшему суду. Последнему или полковому кригсрехту были подсудны все обер-офицеры и низшие чины за все преступления, кроме тех, которые входили в состав юрисдикции высшего суда.
Оба суда являлись коллегиальными учреждениями, состоявшими из председателя (презуса) и нескольких асессоров из военных чинов. Кроме того, в каждом суде имелся, в качестве представителя юридического элемента, аудитор, обязанный наблюдать за правильным применением законов и за соблюдением предписанного законами делопроизводства, и секретарь.
Петр I обратил также внимание и на духовный суд. Так, указом 4 сентября 1722 г. в городах, в качестве суда первой инстанции, были учреждены “духовных дел управители”, в состав юрисдикции которых входили все церковные дела мирян и суд между духовенством “в брани, в бою, в краже и в других обидах и бесчестиях, и в прочих исках”.
Суд второй инстанции сосредоточивался в руках епархиальных архиереев, при которых существовали учреждения, носившие до 1744 г. разные названия, напр., дикастерии, консистории и т.п. В 1744 г. все эти названия были заменены одним, а именно консисторией, причем в состав последней вошло определенное количество секретарей, канцеляристов и копиистов. Высшим судом являлся Синод.
После смерти Петра правительство Екатерины I возвратилось к старому порядку вещей и снова соединило суд и администрацию в одних руках. Так, указом 1727 г. надворные суды были уничтожены, а судебные функции возложены на губернаторов и воевод, причем апелляционной инстанцией по отношению к ним была признана Юстиц-коллегия[8].
Таким образом, гражданский и уголовный суд сосредоточился в губернской, провинциальной и воеводской канцеляриях, а в городах в магистратах (с 1728 же г. в ратушах), разделенных на губернские, провинциальные и городовые и подчиненных губернаторам и воеводам.
По наказу 1728 г. последние решали как гражданские, так и уголовные дела, без всякого ограничения, причем в состав их юрисдикции входили даже и некоторые государственные преступления, по которым они имели право приговаривать к ссылке на галеры или в каторжную работу и к смертной казни, с одним только обязательством кончать эти дела в определенный срок (от двух недель до месяца).
Кроме того, решения воевод, присуждавшие к таким наказаниям, должны были утверждаться губернаторами. В инстанционном отношении воеводская и провинциальная канцелярии, в качестве суда первой инстанции, подчинялись губернской канцелярии, а эта последняя Юстиц-коллегии.
Дворянам, как об этом свидетельствуют их наказы, поданные в комиссию 1767 г., такой порядок вещей крайне не нравился, и они ходатайствовали перед Екатериной II об организации суда на совершенно иных началах. Анализируя содержание наказов в этом отношении, мы видим, что они высказываются за два типа судоустройства. Как тот, так и другой построен на выборном начале.
К первому типу относится одна судебная коллегия на весь уезд, причем члены ее, называемые земскими или словесными судьями, а также медиаторами, комиссарами и опекунами, избираются уездным дворянским съездом на один или два года. По прошествии этого срока судьи представляют съезду отчет о своих действиях, и он имеет право судить и “штрафовать” их.
В состав юрисдикции названного суда входят как гражданские, так и уголовные дела, “кроме смертного убийства, разбойного дела и других криминальных и государственных дел”. Второй тип суда отличается децентрализационным характером, так как уезд делится на станы или округа, во главе которых находятся особые судьи, избираемые дворянским съездом[9].
Екатерина II вняла просьбам дворян и Учреждением о губерниях 1775 г. организовала целую серию сословных судов на выборном начале, взяв за образец порядки в Остзейском крае, чему не противоречило ее тогдашнее увлечение идеями Блекстона, изложенными им в его известных “Комментариях на английские законы”[10].
Для дворян были учреждены два суда – уездный суд и верхний земский суд; первый состоял из уездного судьи и двух заседателей, избиравшихся дворянами на три года, второй (один на всю губернию) – из двух председателей, назначавшихся государыней по докладу Сената, и 10 заседателей, избиравшихся дворянами на три года[11].
В состав юрисдикции уездного суда входили как гражданские, так и уголовные дела, причем разбирательство их могло происходить не иначе, как по жалобе частных лиц или стряпчих, а также по сообщению других судов или по предписанию высших губернских мест.
Верхний земский суд делился на два департамента: гражданский и уголовный и являлся апелляционной и ревизионной инстанцией по отношению к уездному суду, дворянской опеке и нижнему земскому суду “в делах и тяжбах, гражданских и уголовных, касающихся до вотчин, привилегий, завещаний, до наследства в имении и до права наследования, спорных о владении, тяжких до бесчестия и до права стряпчих касающихся” (ст. 175).
Для городовых обывателей судебными учреждениями являлись – городовой и губернский магистраты; последний (один на всю губернию) также делился на два департамента и также был апелляционным и ревизионным судом по отношению к городовому магистрату, сиротскому суду и ратушам[12].
Для свободных крестьян императрица учредила две расправы – верхнюю и нижнюю, причем первая была апелляционным и ревизионным судом по отношению ко второй и также делилась на два департамента[13].
Третьей апелляционной и ревизионной инстанцией по отношению ко всем названным судам были две палаты – гражданского и уголовного суда, состоявшие каждая: из председателя, двух советников и двух асессоров, назначавшихся Сенатом, причем председатели утверждались государыней[14].
Высшей инстанцией по отношению к ним являлся Сенат[15]. Затем императрица учредила еще так называемый совестный суд, “понеже личная безопасность каждого верноподданного весьма драгоценна есть человеколюбивому монаршему сердцу, и для того, чтобы подать руку помощи страждущим иногда более по несчастливому какому ни на есть приключению, либо по стечению различных обязательств, отягощающих судьбу его, выше меры им содеянного”.
Совестный суд был один на всю губернию и состоял из одного совестного судьи и шести заседателей, избираемых сословиями по два от каждого. Совестный судья должен был быть “способным, совестным, рассудительным, справедливым и беспорочным человеком, которого всякое судное место особо представляет наместнику (т.е. генерал-губернатору или губернатору), и сей из представленных определяет одного быть судьею”.
В состав юрисдикции этого суда должны были входить гражданские дела в примирительном порядке[16] и некоторые уголовные дела, а именно: “такие преступления, которые совершены по несчастному какому-нибудь приключению или по стечению разных обстоятельств, отягощающих судьбу виновного, свыше меры им содеянного”, т.е. “нуждающиеся в том, чтоб их рассматривали с особенной снисходительностью”.
Такими были признаны: 1) дела по преступлениям, совершаемым безумными или малолетними; 2) дела о колдовстве, “поколику в оных заключается глупость, обман или невежество”, и 3) дела по освобождению из тюрьмы по некоторым преступлениям (ст. 399 и 401).
Совестный суд должен был судить не на основании законов, но руководствуясь естественной справедливостью, почему при постановке решений он должен был обращать внимание на: “1) человеколюбие вообще; 2) почтение к особе ближнего, яко человеку, и 3) отвращение от угнетения или притеснения человечества; и для того совестный суд никогда судьбы ничьей да не отяготит, но вверяется оному совестный разбор и осторожное и милосердное окончание дел, ему порученных” (ст. 397).
Ввиду такого характера деятельности суда и чтобы предупредить возможность перерешений им приговоров других судов, было постановлено, что “совестный суд ни в какое дело сам собой не вступает”, и разбирательство в нем происходит или по прошениям частных лиц, или по сообщениям судебных мест[17].
Наконец, последним судебным учреждением можно считать управу благочиния, в состав которой входили два пристава: гражданских и уголовных дел и ратманы, избиравшиеся горожанами. Управа ведала мелкие гражданские и уголовные дела, не превышавшие 20 рублей, а также судебно-следственную часть по всем преступлениям[18].
Резюмируя сказанное относительно реформ Екатерины II в области судоустройства, мы видим, что она внесла в последнее следующие начала. Во-первых, Учреждением о губерниях 1775 г. был сделан большой шаг вперед в смысле отделения судебной власти от административной, путем установления особых судебных и административных органов.
Однако и названный законодательный памятник не решился еще окончательно отделить суд от администрации. Так, ст. 85 Учреждения о губерниях ставит деятельность судебных мест под контроль наместника, предписывая последнему “вступаться за всякого, кого по делам волочат, и принуждать судебные места своего наместничества решать такое дело, но отнюдь не мешаться в производство оного”.
Впрочем, по ст. 86 генерал-губернатор имел право и на последнее, а именно: “если в судебном месте определено было что несправедливо”, то он мог “остановить исполнение и донести Сенату, а о времени нетерпящих делах и импер. величеству”.
Ввиду этого все судебные приговоры, которыми обвиненные приговаривались к смертной казни или к лишению чести, прежде приведения их в исполнение обязательно представлялись на усмотрение генерал-губернатора.
Точно так же исправник с нижним земским судом, бывшим, как известно, административно-полицейским учреждением, согласно со ст. 229, мог, по желанию заинтересованных лиц, разбирать их дела в качестве судьи, причем эти лица пользовались правом переносить дело на рассмотрение судебных учреждений.
Даже совестный суд, бывший более или менее независимым, все же “подчинялся” губернскому правлению и был обязан “принимать от него предложения”. Наконец, управа благочиния, будучи, главным образом, полицейским учреждением, обладала, как мы видели, также и судебными функциями, причем пользовалась правом налагать самые разнообразные кары, от штрафа и ареста в смирительном или рабочем доме и до телесного наказания включительно.
Мало того, указ 8 авг. 1783 г. предписал, чтобы на увольнение в отпуск председателей и членов палат гр. и уг. дел испрашивалось разрешение у генерал-губернатора, так как он “хозяин своей губернии и чинит строгое и точное взыскание со всех ему подчиненных мест и людей”.
Во-вторых, реформами Екатерины II суд уголовный и гражданский были отделены друг от друга. Правда, суды первой инстанции ведают еще и те, и другие дела, но зато суды следующих инстанций, в лице ли отдельных департаментов или отдельных палат, разрешают гражданские и уголовные дела отдельно.
В-третьих, Учреждение о губерниях ввело повсюду однообразное судебное устройство, что сказалось также как на одинаковом порядке делопроизводства, так и на правильной организации инстанций. В-четвертых, все судоустройство было построено на коллегиальном и сословном началах.
В-пятых, следственная часть была отделена от судебной, так как производство следствий стало функцией полиции: в городах – управы благочиния, в уездах – нижнего земского суда с исправником во главе.
[1] Троцина. История судебных учреждений; его же. Историческое развитие судоустройства в России от в. кн. Иоанна III до наших дней; Кавелин. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях (Сочинения. Ч. I);
Дмитриев. История судебных инстанций от Судебника до Учреждения о губерниях; Стефановский. Разграничение гражданского и уголовного судопроизводства в истории русского права (Журн. Мин. нар. проев. 1873. Кн. 2, 3, 7, 8 и 9); Розенгейм. Очерк истории военно-судных учреждений в России; Богословский. Областная реформа Петра В.
[2] Так, полицейские органы пользовались судебной властью в чрезвычайно широких размерах и могли применять ее во многих случаях, карая преступников штрафом, конфискацией имущества, телесными наказаниями и даже ссылкой на галеры (Тарасов. История русской полиции и отношения ее к юстиции. Юрид. вестн. 1884. Кн. 2).
[3] В некоторых местностях ландрихтеры существовали и раньше, причем ведали далеко не одни судебные функции, но немало и административных. Эта должность заимствована Петром из Швеции, но там ландрихтер или герарс-гевдинг был только судьей и никакого отношения к администрации не имел (Мрочек-Дроздовский. Указ. соч. С. 52).
[4] Первоначально предполагалось учредить надворные суды в каждой губернии, но в действительности они были учреждены только в восьми главных городах. Что надворные суды не существовали повсеместно, видно также из указа 1722 г., предписавшего, “где нет надворных судов, судить воеводам и губернаторам”, но придавать им для вспомоществования одного или двух асессоров или комиссаров.
[5] Губернаторы и воеводы надзирали за деятельностью судов с целью пресечения волокиты и постановки несправедливых решений, чем, конечно, принцип отделения суда от администрации был нарушен.
[6] Магистраты, как было уже сказано, ведали гражданские и уголовные дела горожан, причем судебные решения по уголовным делам, влекущим за собой смертную казнь, должны были представляться на утверждение Главного магистрата.
В области гражданских дел магистраты небольших городов составляли суд первой инстанции, апеллировать на решения которых можно было сперва в провинциальный магистрат, затем в Главный и, наконец, в Сенат.
[7] Как известно, почти все коллегии обладали судебной властью, но только по отношению к известным делам или лицам. Так, Камер-коллегия судила преступления против финансовых интересов казны, Мануфактур-коллегия разбирала споры между членами цехов, а также фабричными рабочими, Коммерц-коллегия – по торговым делам, Вотчинная коллегия – по поземельным делам и т.п.
Единственной коллегией, ведавшей только суд, без примеси каких-нибудь отраслей управления, была Юстиц-коллегия. Такими же учреждениями, но ведавшими преимущественно суд по политическим преступлениям, являлись Преображенский приказ (уничтоженный в 1729 г.) и Тайная канцелярия (упраздненная Петром III 21 февр. 1762 г.).
[8] Судебные комиссары были еще уничтожены в 1726 г., причем их функции перешли к городовым воеводам.
[9] См. мое исследование “Законодательные комиссии в России в XVIII ст.”. С. 412.
[10] Впрочем, еще за три года до издания Учреждения о губерниях в двух белорусских губерниях, присоединенных к России после первого раздела Польши в 1772 г., Екатерина ввела выборный элемент в суде.
Так, в губернских и провинциальных городах обеих губерний были учреждены особые земские суды из главного судьи и нескольких членов. Право выбора их принадлежало местному дворянству. Судьи избирались на четыре года и ведали только гражданский суд.
[11] Как свидетельствуют первоначальные рукописи Учреждения о губерниях, верхний земский суд вначале предназначался для провинции, на которые должна была делиться губерния (Григорьев. Указ. ст. в Журн. Мин. нар. пр. 1908. Кн. 11).
[12] В состав губернского магистрата входили два председателя, назначаемые Сенатом, и шесть заседателей, избираемых из купцов и мещан губернского города; в состав же городового магистрата входили два бургомистра и четыре ратмана, также избиравшиеся купцами и мещанами; выборы в оба магистрата происходили через три года.
[13] Верхняя расправа состояла из двух председателей по назначению от Сената и 10 заседателей по избранию от крестьян (на три года); нижняя же – из расправного судьи по назначению от губернского правления из чиновных людей и 8 заседателей по избранию от крестьян (также на три года).
[14] При Александре I состав палат был смешанный: часть членов назначалась правительством, часть избиралась дворянством и купечеством, а при Николае I даже и председатели палат избирались дворянством.
[15] Вот что писала Екатерина II по поводу этой реформы Вольтеру: “я убеждена и признала в своем Учреждении, что лучший и более верный способ уголовного судопроизводства есть тот, когда дела подобного рода рассматриваются через известные сроки тремя инстанциями, без чего личная безопасность могла бы быть во власти страстей, невежества, невольных промахов или вспыльчивости” (Сборн. Русск. Ист. Общ. Т. XXVII. С. 136).
[16] Дела в примирительном порядке разбирались следующим образом: сперва судьи старались примирить стороны сами; если это им не удавалось, то предлагали тяжущимся избрать посредников (по одному или по два от каждой стороны) и вместе с ними изыскивали средства к примирению.
Если посредники приходили к какому-нибудь соглашению, то суд утверждал его, если же соглашение не достигалось, то суд предлагал свое решение спора, причем при непринятии его посредниками оно предлагалось самим противникам. Если же они и после этого не мирились, то дело передавалось в обыкновенный суд.
[17] Как выяснил г. Барац (Очерк происхождения и постепенного затем упразднения в России совестных судов в Журн. гражд. и уголовн. права. 1893. Кн. 3) вся 25-я глава Учреждения о губерниях, посвященная совестному суду, заимствована, по преимуществу, из сборника “прав, по которым судится малороссийский народ”, составленного в Глухове в 1743 г.
Кроме того, на некоторые статьи этой главы имели также влияние постановления английского права касательно суда совести или справедливости (court of equity), что было, конечно, результатом чтения императрицей “Комментариев” Блекстона.
[18] В столицах, кроме того, были еще учреждены надворные суды – нижний и верхний. Первый состоял из надворного судьи и двух заседателей, второй, разделенный на два департамента (гражданский и уголовный), из двух председателей, двух советников и двух асессоров.
Надворные суды решали дела лиц, не имевших постоянной оседлости в столицах и находившихся в них только “по службе военной, придворной и гражданской, також по делам, промыслам и упражнениям своим” (ст. 477).
