I. Основания к ограничению личных прав. Унизительность положения несостоятельного должника зависит, конечно, главным образом от взгляда общества на такое состояние. В этом отношении обнаруживается значительное различие между странами Европы.
Французское общественное мнение относится чрезвычайно строго к несостоятельному должнику[1], в то время как английское общество вовсе не считает несостоятельность предосудительной.
В Лондоне самое обыденное явление, что торговец, поставляющий съестные припасы и мелочные товары в аристократические дома, не получая своевременно следуемых сумм от неаккуратных, хотя и богатых, потребителей, прибегает к открытию конкурсного процесса. Тогда потребители спешат уплатить свои долги, кредиторы торговца удовлетворяются, конкурсный процесс прекращается и торговля снова продолжается.
Но помимо общественного мнения, законодательства также с своей стороны считают необходимым наложить пятно позора на несостоятельного должника. Эти меры, сохранившиеся во всех странах, представляются остатком средних веков, изобретавших постыдные формы наказания для всех провинившихся.
В настоящее время невыгодные для должника личные последствия объявления несостоятельности сводятся к личному задержанию и ограничению некоторых публичных прав.
Все эти меры, непосредственно связанные с объявлением несостоятельности, вызвали в последнее время многочисленные возражения, особенно во французской литературе. В основании этого движения, стремящегося уничтожить всякие ограничения для несостоятельного, лежит идея гуманности, сострадания к должникам.
Однако с этой точки зрения возражения едва ли основательны. Сострадание к должникам, весьма уместное в прежнее время, особенно в римской истории, представляется совершенно несоответствущим новейшим экономическим условиям.
“Некоторые воображают себе, – говорит Дежардэн, – что, изменяя законодательство в пользу несостоятельного, они защищают слабого против сильного, бедного против богатого. Сильный богатый – это, конечно, кредитор, слабый, бедный – это должник. Какое заблуждение!
Ведь это значит забыть случаи несостоятельности тех могучих компаний, созданных смелыми спекуляторами, которые наводнили Европу своими публикациями и лживыми проспектами, вызывали на свет сбережения благодаря своим агентам и рекламам, выманивали деньги от невежественных и униженных людей, а потом рухнули с треском! Разве только мелкие торговцы прекращают свои платежи?
Неужели каждый из нас не знает известного числа крупных купцов, которые не уплатили своим мелким поставщикам, и богатых банкиров, которые разорили своих несчастных клиентов? Не следует перемещать роли. Проповедники самых широких социальных реформ заблуждаются и вводят в заблуждение других, когда принимают, несмотря ни на что, сторону должника против кредитора”[2].
Соображения приведенного автора в основе своей представляются совершенно правильными. При современном развитии кредита крупные торговцы, можно сказать, оперируют чужим капиталом, составленным из небольших сбережений отдельных лиц, которые ограничиваются получением процентов.
При таких условиях нельзя не принять во внимание бедственного положения этой массы кредиторов, которое представляется гораздо более печальным, нежели положение должников, разорившихся от чрезмерной роскоши и рискованных операций.
Все это служит доказательством, что на соображениях гуманности, сострадания нельзя основывать возражений против ограничения свободы и политических прав несостоятельного должника. Они могут быть основаны на отсутствии целесообразности в этих мерах.
В самом деле, какое значение может иметь арест должника по объявлении его несостоятельным? Очевидно, он не имеет значения наказания, потому что наказание определяется за преступление или проступок, а несостоятельность сама по себе, независимо от обстоятельств, сопровождающих ее и обнаруживающих злую волю или грубую неосторожность, не содержит ничего преступного.
Следовательно арест составляет меру предохранительную, преграждающую должнику возможность скрыться и уклониться от показаний[3]. Добросовестный должник сам останется и откровенно раскроет положение своих дел, между тем как нечестного должника арест не принудит дать показаний, а в данных – не уклоняться от правды. Не достигая цели, как предохранительная мера, арест является формой наказания, тем менее оправдываемой, что он может коснуться и добросовестного должника.
Что касается ограничения публичных прав, как, напр., права быть избираемым в представители, на известные общественные должности, то оно вызывается предположением, что человек, разоривший собственное хозяйство, не заслуживает общественного доверия.
Но едва ли можно оправдать такое недоверие. Закон, установляя известные условия, которым должны удовлетворять избиратели и избираемые, имеет в виду степень их политического образования, подготовленность к обсуждению и решению общественных задач. При чем же тут расстройство частного хозяйства?
Такое ограничение вполне уместно относительно лиц, признанных судом как злостные или даже неосторожные банкроты, но только по определении свойства несостоятельности, а не по объявлении несостоятельности[4]. То, что сказано относительно важнейшего публичного права, сохраняет силу и в отношении других публичных прав.
Ввиду приведенных соображений следует отвергнуть необходимость каких-либо личных ограничений в правах должника до определения свойства несостоятельности, руководствуясь при этом не чувством гуманности и сострадания к должнику, но целесообразностью установленных мер.
Это тем более верно, что не существует одной общей точки зрения на пределы недоверия к несостоятельному. В то время как у нас несостоятельный не может быть назначен опекуном, во Франции никакого препятствия к тому не встречается[5]; наоборот, во Франции несостоятельные не могут быть свидетелями при совершении нотариальных актов, а у нас могут.
II. Постановления иностранных законодательств. Обратимся к рассмотрению иностранных законодательств.
1. Наиболее суровым в отношении несостоятельного должника представляется французское право. Мы видели в историческом обзоре, как строго относился к несостоятельным Наполеон I. Его воззрение успело отразиться на торговом кодексе 1807 года, который предписывал безусловный арест должника, все равно, открывался ли конкурс по заявлению должника или по требованию кредиторов.
Закон 1838 года значительно смягчил эту суровость, предписав обязательный арест только на случай, если несостоятельность объявлялась по требованию кредиторов, и предоставив суду лишь право арестовать должника при несостоятельности, объявленной по его собственному заявлению[6].
Закон 4 марта 1889 года пошел еще дальше в этом направлении, давая должнику возможность избегнуть личного задержания путем обращения к судебной ликвидации. На практике французские суды совсем перестали прибегать к аресту несостоятельного должника[7].
Ограничение публичных прав сводится к тому, что несостоятельный должник не может быть ни избирателем, ни избираемым в сенат и палату депутатов, в члены советов генерального, окружного и общинного, в члены коммерческих судов, торговых палат. Он не может занимать никакой административной или судебной должности. Он лишается права быть издателем повременного издания.
Он не может быть маклером по фондовым сделкам, присяжным заседателем, свидетелем по нотариальным актам. Он не может быть избираем в члены коммерческого или промышленного суда, торговой палаты, лишается возможности учитывать свои векселя в Государственном Банке (Banque de France), не вправе являться на биржу и носить знаки военного или гражданского отличия.
До 1849 года лишение политических прав касалось не только самого несостоятельного должника, но и его наследников, которых такой мерой хотели побудить к погашению долгов наследодателя.
Такое состояние продолжается не только в течение конкурсного производства, но и позднее. Ни мировая сделка, ни распределение его имущества не устраняют этих ограничений. Они теряют силу только с восстановлением несостоятельного в его правах (réhabilitation), которое наступает по уплате должником всех лежавших на нем долгов, включая даже проценты на требования[8].
Отступление от этого начала уже сделано законом 30 декабря 1903 года, по которому несостоятельный должник, по истечении 10 лет со времени открытия конкурса, вносится в список избирателей.
2. Германское законодательство представляется мягче французского как в отношении ареста, так и ограничения прав.
Германское право не возлагает на суд непременной обязанности арестовать должника, если он не заявит о несостоятельности и не представит баланса. Как общую меру закон предписывает запрещение должнику отлучаться из своего места жительства без разрешения суда.
Закон дозволяет суду только в том случае арестовать должника, когда последний не исполняет возложенных на него законом обязанностей, т.е. когда отказывается по требованию суда или попечителя дать необходимые объяснения и сведения[9].
Ограничения публичных прав создаются как общим имперским законодательством, так и местными законодательствами. В силу первого несостоятельный должник не имеет права быть ни избирателем, ни избираемым в рейхстаг, он не может быть присяжным заседателем, членом торгового отделения суда, членом купеческого или промыслового суда, опекуном, адвокатом. В силу вторых ему преграждается доступ к местным общественным должностям.
Так как во всех законах, установляющих ограничения личных прав несостоятельного должника, указывается как основание – ограничение права распоряжения имуществом[10], то с окончанием конкурсного производства падают и все ограничения публичные. В этом отношении обнаруживается существенное отличие между германским правом и французским.
3. В отношении арестования несостоятельного должника итальянское законодательство представляется наиболее правильным. По итальянскому праву личное задержание должника не имеет связи с объявлением несостоятельности, не составляет его последствия.
Суд постановляет об аресте должника одновременно с объявлением несостоятельности или впоследствии, как только обнаружатся достаточные улики уголовного или полицейского правонарушения[11]. Таким образом, гражданский суд выступает здесь в качестве следственной власти.
Может быть было бы еще более целесообразно предоставить власть арестования прокурору, которому суд по итальянскому праву обязан сообщать о каждом открытом конкурсном производстве[12].
Кроме устранения несостоятельного должника от избрания в депутаты, объявление несостоятельности имеет своим последствием невозможность для него быть опекуном, а также закрытие доступа на биржу.
Ограничения эти связаны с несостоятельностью, а потому сохраняют силу до исключения должника из списка несостоятельных. Такое исключение постановляется судом только после доказательства со стороны должника, что он уплатил сполна все долги, допущенные к пассиву, т.е. капитальную сумму, проценты и издержки[13]. В случае же заключения мировой сделки восстановление в правах может произойти по совершенном выполнении принятых на себя должником обязательств[14].
4. Английское право также допускает личное задержание несостоятельного должника. Суд может распорядиться об арестовании последнего, когда найдет вероятным, что должник собирается скрыться или распорядиться своим имуществом, произвести отчуждение товаров, когда должник не явится к допросу.
От суда зависит определение продолжительности ареста[15]. Суд может арестовать должника даже без наличности указанных обстоятельств, если только суд найдет основание предположить, что несостоятельный виновен в совершении преступного действия по делу несостоятельности[16].
Объявление должника несостоятельным соединяется с потерей для него следующих личных прав (disqualifications of bankrupt). Он не может присутствовать в верхней палате, а также быть избранным и присутствовать в нижней палате[17]; он не может состоять и быть вновь избранным в мировые судьи, – городские головы (mayor), члены городского совета (alderman, councillor); он лишается права состоять и быть вновь избранным в некоторые почетные должности, как в члены попечительства о бедных, врачебного, училищного, дорожного, погребального или церковно-приходского совета[18].
Все эти ограничения устраняются, когда с окончанием конкурсного процесса ему будет выдано свидетельство в признании его несостоятельности несчастной (by misfortune[19]).
Таким образом, в этом отношении английское право занимает среднее место между германским правом, по которому все ограничения падают сами собой с окончанием конкурсного процесса, и французским правом, по которому эти ограничения не снимаются с несостоятельного, пока он не докажет, что расплатился с своими кредиторами полностью.
III. Личное задержание по русскому праву. Обращаемся к русскому законодательству.
Русское конкурсное право в отношении мер, принимаемых против свободы несостоятельного должника, осталось на почве старого французского законодательства, именно торгового кодекса 1807 года.
В прежнее время при действии правил о личном задержании за долги собственное заявление должника до поступления на него взысканий являлось льготой сравнительно с общим исполнительным порядком. С изданием закона 7 марта 1879 года обстоятельства изменились. В настоящее время личное задержание отменено как по частным взысканиям, так и при судебном определении по делам о неторговой несостоятельности.
При неторговой несостоятельности от должника, еще до объявления его несостоятельным, отбирается судом подписка в том, что он не отлучится из города без разрешения суда[20]. Только в случае нарушения должником подписки он может быть подвергнут личному задержанию[21], но суд не обязан непременно применять эту меру.
Напротив, по объявлении торговой несостоятельности должник в тот же самый день отдается под стражу[22]. Эта мера принимается судом без всякой просьбы со стороны кредиторов, а в силу требования закона, который даже не предоставляет этого вопроса усмотрению суда.
Суд сам, указом полиции, предписывает разыскать и арестовать несостоятельного должника, а предписания о заключении должника под стражу не могут выдаваться на руки кредиторам[23].
Однако и наше законодательство, подобно французскому, установляет условия, освобождающие должника от личного задержания, причем русское право оказывается требовательнее французского. Должник оставляется на свободе при наличности следующих условий.
1) Несостоятельность должна быть объявлена по собственному заявлению должника, а не по требованию кредиторов и не по собственному усмотрению суда.
2) Заявление должника должно быть сделано до обращения на него взыскания.
3) На оставление должника свободным должно быть изъявлено общее согласие наличных кредиторов, т.е. всех, так что несогласие одного наличного верителя устраняет возможность оставления на свободе[24].
4) Наконец, при наличности указанных трех условий необходимо еще представление должником надежного поручительства в неотлучке его из города. Оценка надежности принадлежит, конечно, суду.
Только при наличности этих условий должник освобождается от личного задержания. Без них ни должник, ни кредиторы не вправе просить о сохранении свободы, а суд не вправе удовлетворить их просьбы.
Никакие иные условия не могут оправдать оставление должника на свободе, хотя наша практика стремится из чувства гуманности расширить круг случаев, когда должник освобождается от заключения под стражу, как, напр., ввиду болезни[25], старости[26], наличности у должника малолетней болезненной дочери[27], необходимости его свободы для пропитания семейства[28].
Однако с юридической точки зрения эти льготы противоречат закону, решительное постановление которого не оставляет никакого сомнения в его действительном смысле.
Но и оставляя должника на свободе, закон, однако, принимает меры к преграждению должнику возможности отлучиться без ведома суда. Из постановлений закона действительно обнаруживается, что несостоятельный должник, оставленный на свободе, не вправе отлучаться из города под страхом последствий для поручителя.
Напротив, с разрешения суда несостоятельный должник может быть освобождаем из заключения для временных отлучек, напр., для свидания с семейством[29], для личной явки на суд ввиду необходимости поддержания своих интересов[30]. Насколько эта практика, основывающаяся на “дискреционной власти” суда, законна – это большой вопрос.
Местом содержания под стражей должников по объявлении их несостоятельности до определения свойства ее может быть, за отсутствием специального, место для подследственного содержания.
IV. Ограничение личных прав по русскому законодательству. Постановления русского законодательства относительно ограничения личных прав должника, объявленного несостоятельным, создавались постепенно, повторяясь в каждом, вновь издаваемом, уставе.
Эти постановления могут быть разделены на три группы: поражающие его служебные права, препятствующие избранию на должности и, наконец, поражающие его профессиональные права. Рассмотрим каждую группу отдельно.
I. Постановления, поражающие служебные и общественные права в том смысле, что несостоятельность признается основанием для оставления должности или звания.
1. Лицо, состоящее на государственной службе, в случае объявления его несостоятельным должником по торговым его делам, увольняется от службы[31].
2. Когда судья будет объявлен, в установленном порядке, несостоятельным должником, обстоятельство это передается на обсуждение общего собрания Кассационных Департаментов Сената, которое, истребовав объяснение от судьи, может, смотря по обстоятельствам, постановить об удалении его от должности[32].
3. Объявленный несостоятельным должником не может быть судебным приставом[33], присяжным поверенным[34], биржевым маклером[35], нотариусом[36], гласным в земском собрании[37] и в городской думе[38], депутатом в дворянском собрании[39].
4. Если лицо, служащее по городским выборам, будет судом объявлено несостоятельным, то определение о несостоятельности его в то же заседание сообщается как начальству, так и месту служения должника, для необходимых в самый день получения о сем сообщения распоряжений об увольнении его от должности[40].
II. Вторую группу составляют постановления, препятствующие назначению или избранию несостоятельного должника в должность или почетное звание.
1. Объявленные несостоятельными должниками не могут быть назначаемы в должности по судебному ведомству[41], в частности они не могут быть назначены и избраны в мировые судьи[42], в присяжные заседатели[43], в судебные приставы[44], присяжные поверенные[45].
2. Объявленные несостоятельными должниками не могут быть назначены в земские начальники[46].
3. Объявленные несостоятельными должниками не могут быть поверенными по делам, производящимся как в мировых[47], так и в общих учреждениях[48].
4. Лица, подвергшиеся торговой несостоятельности, не могут быть членами совета торговли и мануфактур[49].
5. Запрещается определять опекунами к малолетним лиц, объявленных несостоятельными[50].
III. Третью категорию составляют постановления, отражающиеся на торговых и купеческих правах.
1. Объявлением несостоятельности теряется право на производство торговли, приобретенное взятием свидетельства[51].
2. Со дня объявления купца несостоятельным жена его, а равно дети и родственники, состоящие в одном с ним купеческом свидетельстве, не могут брать промыслового свидетельства на свое имя[52].
3. Если купец первой гильдии в течение последних 12 лет впал в несостоятельность или даже сделал с кредиторами своими добровольные сделки, он лишается права просить о принятии сыновей его в гражданскую службу наравне с сыновьями личных дворян[53].
4. Объявление несостоятельности является препятствием для куп-цов первой гильдии и их семейств к приобретению почетного гражданства[54].
5. Объявление несостоятельности купца первой гильдии составляет препятствие для приобретения звания коммерции и мануфактур советника, а также для награждения чинами и орденами[55].
Что касается вопроса, в течение какого времени сохраняют силу все указанные ограничения, другими словами, когда восстановляются личные права несостоятельного должника, то этот вопрос разрешается различно в нашем законодательстве, смотря по тому, какого права касается ограничение.
В некоторых случаях объявление несостоятельности поражает личные права на известное время; так, несостоятельные купцы первой гильдии лишаются права на сословные преимущества в течение 12, 20 лет.
Наиболее решающим моментом является определение свойства несостоятельности, потому что с признанием несчастной несостоятельности должник восстановляется во все права его состояния[56]. Но здесь может возникнуть сомнение ввиду того обстоятельства, что в течение конкурсного производства происходит неоднократно определение свойства несостоятельности.
Прежде всего заключение о свойстве несостоятельности производится конкурсным управлением[57], затем общее собрание заимодавцев, рассмотрев мнение конкурсного управления, постановляет о свойстве несостоятельности окончательное заключение[58].
Но это окончательное заключение подлежит еще утверждению суда[59], который может не согласиться с общим собранием и прийти к совершенно противоположному выводу. Который же из этих моментов должен быть признан решающим при восстановлении прав несостоятельного должника? Очевидно, такой характер может носить только судебное определение, как действительно последнее и окончательное.
[1] Однако и во Франции замечается перемена направления в последнее время. «Признаемся: истинная причина печального состояния состоит в том, что прежнее чувство коммерческой чести значительно ослабело.
Причинить убытки своим кредиторам, допустить неисполнение по своим обязательствам уже не составляет высшего позора, как некогда, это не более как несчастный случай, простая авария.
Несостоятельность не стоит уже пред глазами купца как позорный и грозный призрак; она уже не предостерегает его от небрежности и случайностей; нынче это факт безразличный; даже более, несостоятельность является часто как средство спасения; нередко она становится предметом аферы и, признаем с грустью, прекрасной аферы» (Langlais, Essai critique sur le projet de rêforme de la législation des faillites, 1887, стр. 61).
[2] Desjardins, La loi des faillites (Revue de deux mondes, 1888, novembre, стр. 134).
[3] «Мера, предписываемая уставом о несостоятельности, имеет своей целью, очевидно, сделать должника насильно помощником попечителя при ликвидации актива и долгов. Должник всецело принадлежит конкурсу: он не имеет права лишать кредиторов своим отсутствием объяснений, в которых постоянно нуждается состояние его счетов» (Thaller, Des faillites en droit comparé, т. I, стр. 229).
[4] Некоторые выставляют иные основания. «Всегда, – говорят Лион-Каан и Рэно, – закон соединял с положением несостоятельного известные ограничения прав по двум причинам. Этим надеются побудить купцов к тому, чтобы они употребили все усилия для предотвращения несостоятельности.
Во-вторых, несостоятельность во всяком случае бросает тень на честь купца и потому предполагается несовместной с осуществлением некоторых прав» (Lyon-Caen и Rénault, Précis de droit commercial, II, стр. 905). Но побуждение купцов к употреблению усилий, чтобы предотвратить несостоятельность, представляется в высшей степени нежелательной.
Из опасения личных последствий должник бросится на всевозможные рискованные аферы, в результате которых все же окажется несостоятельность, но притом с оттенком если не злонамеренности, то уж во всяком случае неосторожности. Едва ли это желательно.
[5] Esnault справедливо возмущается этой непоследовательностью. «Как? Несостоятельный признается неспособным удостоверять подлинность актов, недостойным подавать голос в собраниях, его не допустят к исполнению обязанностей присяжного заседателя: устраненный от известных должностей, он будет обойден со всех сторон, и в то же время вы принимаете его для решения судьбы ваших детей.
Вы поручите ему заботу воспитания граждан государства. Он будет судьей, попечителем семьи, первой основой и высшим образцом для общества! Для второстепенных прав вы объявляете его недееспособным, но вы признаете его вполне способным выполнять самые важные и священные обязанности.
Вы отнимите у него управление собственным имуществом и вы оставите за ним управление имуществом детей? Какая поразительная аномалия! Какое странное противоречие!» (Traité des faillites et banquéroutes, I, стр. 179).
[6] Франц. торг. код. § 455.
[7] Percerou-Thaller, Traité général de droit commercial, Faillites, т. I, стр. 417.
[8] Франц. торг. код. § 604.
[9] Герм. конк. устав, § 101 и 102.
[10] Некоторые местные законодательства выразили это положение в законах о введении в действие конкурсного устава 1879 года; так, напр., в прусском законе 6 марта 1879, § 52: «ограничения, установляемые для несостоятельного должника с объявлением несостоятельности, в отношении осуществления неимущественных прав, прекращаются с окончанием конкурсного производства».
[11] Итал. торг. код. § 695 – la cattura del fallito contro del quale sorgano sufficienti indizii di penale responsabilità.
[12] Итал. торг. код. § 694.
[13] Итал. торг. код. § 816.
[14] Итал. торг. код. § 839.
[15] Англ. конк. устав, § 25.
[16] Англ. конк. устав, § 165, п. 1. «Where there is, in the opinion of the court, ground to believe that the bankrupt has been guilty of any offence which is by statute made a misdemeanor in cases of bankruptcy…»
[17] Если в течение 6 месяцев несостоятельный депутат не был восстановлен в правах, его место считается вакантным и производится избрание нового члена (§ 33).
[18] Закон не возбраняет ему быть избирателем во все указанные должности.
[19] Англ. конк. устав, § 32, п. 2.
[20] Уст. гражд. судопр., прил., III к ст. 1400, ст. 23, п. 1.
[21] Уст. гражд. судопр., прил., III к ст. 1400, ст. 29.
[22] Ст. 410 уст. судопр. торгового.
[23] Реш. Суд. Деп. Прав. Сен. 1904, № 2071.
[24] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1896, № 869 и 1134.
[25] Реш. Суд. Деп. Прав. Сен. 1897, № 801.
[26] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1882, № 116; 1885, № 1304; 1903, № 2037.
[27] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1884, № 1076.
[28] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1887, № 167.
[29] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1891, № 1778.
[30] Реш. Суд. Деп. Прав. Сен. 1900, № 1380.
[31] T. III, изд. 1896 г., ст. 790.
[32] Уст. гражд. судопр., ст. 295 и 296.
[33] Уст. гражд. судопр., ст. 299, п. 3.
[34] Уст. гражд. судопр., ст. 355, п. 3.
[35] Улож. о наказаниях, ст. 1327.
[36] Ст. 11 и 14 полож. о нотар. части; закон говорит о временном устранении от должности впредь до представления залога, но, очевидно, последнее может произойти не ранее, как по окончании конкурсного производства.
[37] Т. II, изд. 1892, Положение о земских учреждениях, ст. 27, п. 4.
[38] Т. II, изд. 1892, Городовое положение, ст. 33, п. 4.
[39] Т. IX, ст. 114, п. 3.
[40] Уст. судопр. торг., ст. 411.
[41] Учреждение судебных установлений, ст. 201, п. 3.
[42] Учр. суд. устан., ст. 21, п. 3.
[43] Учр. суд. устан., ст. 82, п. 3.
[44] Учр. суд. устан., ст. 299, п. 3.
[45] Учр. суд. устан., ст. 355. п. 3.
[46] Полож. о земских начальниках, ст. 10, п. 3.
[47] Уст. гражд. судопр., ст. 45, п. 4.
[48] Уст. гражд. судопр., ст. 246, п. 5.
[49] T. I, изд. 1892 г., Учр. Министерств, ст. 565.
[50] Т. X, ч. 1, ст. 256, п. 5.
[51] Инструкция министра финансов 1898 г., изданная в развитие ст. 549 т. V, уст. о прямых налогах.
[52] Т. IX, законы о состояниях, ст. 546.
[53] Т. III, уст. о службе, изд. 1896, ст. 27.
[54] Т. IX, законы о состояниях, ст. 505.
[55] Т. IX, законы о состояниях, ст. 564.
[56] Ст. 528 уст. судопр. торгового.
[57] Уст. судопр. торгового, ст. 511.
[58] Уст. судопр. торгового, ст. 527.
[59] Уст. судопр. торгового, ст. 532.
