В XVIII ст. появляется прилагательное[1], от которого происходит слово: собственность. “Тем, – читаем, напр., в указе 1732 г., – которые что в церковь отдадут, своим почитать уже не должно, но церковное есть и единой церкви надлежит, а не до собственной кому духовному или светскому” и т.д. “Которые дети мужеска и женска полу, – гласит указ 1761 г., – собственно своего ничего не имея” и т.д.
Впервые термин “собственность” начинает употребляться при Екатерине II. Так, в Наказе генерал-прокурору 1767 г. читаем: “рассуждение о взаимности всех граждан между собой составляет право гражданское, которое сохраняет и в безопасность приводит собственность всякого гражданина” (ст. 10). Точно так же Жалованная грамота городам постановляет: “в городе живущим сохраняется собственность и владение”.
С другой стороны, в императорском периоде появляются такие ограничения права собственности, какие совершенно не были известны в Московском периоде. Они касаются как права распоряжения, так и права пользования. К первой категории относится запрещение по указу 23 янв. 1712 г. последнему в роде распоряжаться своим родовым имуществом.
“Когда род чей вымрет, – гласит указ, – то последний в роду не имеет никому никаким образом своих добр недвижимых продать или отдать ни при себе, ни по себе”. Это постановление продержалось в нашем праве до 26 ноября 1801 г., когда было разрешено “последнему в роде продавать и закладывать родовое имение наравне с прочими владельцами, имеющими по себе наследников”.
К этой же категории относится и запрещение, по указу 1714 г., всякого вида отчуждений недвижимого имущества, за исключением продажи, и то “по особенной нужде”[2]. В связи с этим находилось расширение права выкупа, выразившееся в том, что, во-первых, им можно было пользоваться по отношению ко всякому имуществу и, во-вторых, дети могли выкупать в продолжение 40 лет.
Но, как известно, указ о единонаследии был отменен в 1731 г. А с изданием Жалованных грамот дворянству и городам было разрешено каждому собственнику распоряжаться своим имуществом без всяких ограничений. Впрочем, Сенат в 1786 г., ссылаясь на указ 1714 г., признал мену сделкой запрещенной, что просуществовало до 1788 г., когда тот же Сенат высказал иной взгляд на мену[3].
Ко второй категории относились: 1) права государства на недра земли[4] (“нам одним, яко монарху, – гласила Берг-Привилегия 1719 г., – принадлежат рудокопные заводы”; впрочем, государь “милостиво соизволяет употребление их всем и каждому”), в силу чего добыча металлов и минералов на землях частных собственников составляла привилегию казны.
Логическим следствием сказанного было дозволение каждому отыскивать руду и строить заводы на чужой земле без разрешения собственника последней, получавшего только определенный доход с завода[5].
Это ограничение было уничтожено Екатериной II в 1782 г., признавшей “право собственности не только на поверхности земли, каждому из них (собственников) принадлежащей, но и в недрах той земли, и в водах, ему принадлежащих, на все сокровенные минералы и произрастания и на все из того делаемые металлы”[6];
2) право государства на произрастания земли, т.е. на леса, в силу чего при Петре I[7] некоторые виды деревьев были объявлены заповедными, т.е. принадлежащими казне, причем рубка их была запрещена под страхом штрафа (клен, ильм, лиственница, вяз и сосна) и даже смертной казни (рубка дуба)[8].
Названное право также было уничтожено в 1782 г., что подтвердила и Жалованная грамота дворянству (“подтверждается благородным право собственности в лесах, растущих в их дачах, и свободного их употребления”)[9];
3) права угодий (с 1704 г.), в силу которых некоторые угодья (напр., рыбная ловля) были объявлены собственностью государства, а другие обложены определенным оброком (напр., пчельники и бортные ухожья)[10];
4) право охоты, благодаря которому в некоторых местностях (напр., около Петербурга и Москвы) было запрещено ловить и убивать определенные виды животных и птиц, напр., лосей, зайцев и соловьев[11]; кроме того, со времени Екатерины II было вообще запрещено охотиться с 1 марта до 29 июня на всяких зверей и птиц, кроме хищных;
5) право на промышленные заведения, в силу чего некоторые из них были обложены оброком, напр., мельницы (с 1704 г.)[12].
Эти ограничения права собственности вызывали сильное неудовольствие общества, почему, когда в 1767 г. была созвана законодательная комиссия, то все сословия в своих наказах ходатайствовали перед Екатериной II об уничтожении названных ограничений.
Государыня исполнила желания наказов, и, как было уже сказано, несколькими мероприятиями в 1775, 1782 и 1785 гг. уничтожила их, причем Жалованная грамота дворянству подтвердила дворянам полное право собственности на их недвижимое имущество.
“Благородному, – гласила грамота, – свободная воля и власть оставляется, быв приобретателем какого имения, благоприобретенное им имение дарить или завещать, или в приданое, или в прожиток отдать, или продать кому заблагорассудит”[13].
Переходим к рассмотрению способов установления права собственности. Таким способом было, во-первых, завладение никому не принадлежащей вещи (occupatio) в форме ли добывания металлов и минералов (по законодательству Петра I, когда это было разрешено всем и повсюду), в форме ли собирания произведений царства растительного, в форме ли ловли животных (зверей, птиц и рыб)[14].
Другим способом приобретения права собственности была находка[15]. О ней впервые говорят Воинский и Морской уставы, предписывая нашедшему какую-либо вещь объявить об этом по начальству (Воинск. уст. Арт. 195, подтвержденный Морским уставом 1720 г., указом 1779 г. и др.), а этому последнему распорядиться объявлением для отыскания хозяина (указ 1779 г. предписывает подобное объявление печатать три раза в газетах и, кроме того, объявлять в каждом доме с подпиской).
Последний получал свою вещь обратно по предъявлении доказательств, что она ему принадлежит, но обязывался вознаградить нашедшего. Размер награды был определен Воинским (арт. 195) и Морским уставами (кн. V. Гл. XVII. Ст. 131) и равнялся третьей части цены вещи. В случае ненахождения хозяина вещь становилась собственностью нашедшего (Морской устав. Кн. V. Гл. XVII. Ст. 131 и указ 1779 г.).
Третьим способом являлась военная добыча, притом как на суше, так и на море. О первой говорит Воинский устав, предписывая предметом добычи считать только движимую собственность, принадлежащую неприятелю, и строго воспрещая захватывать добычу без позволения начальства и вне определенного для этого места.
Некоторые вещи, как-то: знамена, оружие, провиант, казенные и общественные деньги – составляли исключительную собственность государя; все же остальное отдавалось солдатам (Арт. 104-113). О морской добыче или о призах говорит по преимуществу Морской устав, разрешая захватывать призы только военным судам и каперам, т.е. частным судам, вооруженным для этой цели, с разрешения правительства.
Предметом добычи могли быть неприятельские военные и купеческие корабли со всем тем, что находилось на них, а также русские военные корабли, захваченые неприятелем и бывшие в его власти более суток. Захват приза мог иметь место только с разрешения начальства и с обязательством представить его с подробным донесением последнему.
Призовое судоговорение, т.е. выяснение вопроса, правильно ли был взят приз или нет, происходило в Адмиралтейств-коллегий, и только после этого приз выдавался взявшим его и разделялся по особым правилам между всеми участниками в его захвате, причем казна имела право за особое вознаграждение, сообразно с величиной судна, получить его в свою собственность (Морской устав. Кн. III, IV и V, также регламент об управлении адмиралтейства и верфи 1722 г. Гл. I. Ст. 95-106).
Эти постановления были дополнены и отчасти видоизменены известными правилами вооруженного нейтралитета 1780 г., Уставом купеческого водоходства 1781 г. и в особенности положением о призах 1806 г.[16]
Четвертым способом являлось приобретение плодов вещи, в форме, напр., приплода от животных, плодов от растений и т.п. (указы 1740, 1754, 1801 гг. и др.).
Пятым способом были договоры: дарение, мена и купля-продажа, а также залог или заклад (в случае просрочки выкупа вещи), причем в отношении недвижимых имуществ требовалось: заключение договора в письменной форме и ввод приобретателя во владение. До Учреждения о губерниях 1775 г. укрепление актов на недвижимое имущество и ввод во владение являлось функцией Вотчинной коллегии.
С Учреждением о губерниях эта функция перешла к уездному суду (относительно деревень), к городовому магистрату или ратуше (относительно городских строений) и к нижней расправе (относительно крестьянских земель), причем упомянутые учреждения были обязаны публиковать путем прибивки к дверям особого листа с извещением о сделке (уездный суд, кроме того, о сделке доводил до сведения верхнего земского суда и Сената для публикации в столичных ведомостях).
Если в течение двух лет со дня публикации никто не предъявлял никаких претензий, то сделка признавалась действительной, и приобретатель вступал во все права собственника (ст. 205, 290 и 346). В противном случае дело решалось судебным приговором, признававшим или отрицавшим право покупщика.
Шестым способом была давность. До издания манифеста 28 июня 1787 г. срок давности определялся по Уложению (ст. 13. Гл. XVII) и равнялся 40 годам[17], но со времени названного манифеста (изданного по случаю 25 лет царствования Екатерины II) срок давности был уменьшен до 10 лет. С этого времени бесспорное и непрерывное владение вещью в продолжение 10 лет стало одним из способов приобретения собственности.
Седьмым способом являлось пожалование государем как населенных, так и ненаселенных земель. Как было уже говорено, пожалование достигло апогея своего развития при Екатерине II и Павле I и продолжалось до 1801 г., когда было прекращено. В 1733 г. состоялось запрещение подачи просьб о пожаловании; впрочем, указом 1742 г. было снова разрешено подавать такие просьбы, но только заслуженным лицам[18].
Последним способом являлось приращение, в силу чего межевой инструкцией 1766 г. и, в особенности, сенатским указом 1829 г. было признано, что собственнику земли, лежащей на берегу реки, в случае уклонения этой последней в сторону, принадлежит право собственности на часть обсохшего фарватера, прилегающего к его земле в том пространстве широты, какое значится на выданном ему плане.
Что касается до способов прекращения права собственности, то они, по большей части, были те же, что и установления[19].
Общая собственность (condominium)[20] также была известна законодательству XVIII ст. как в форме имуществ, доставшихся собственникам по наследству, так и в форме некоторых промышленных заведений, напр., фабрик и заводов. Доходы с общей собственности поступали в пользу всех собственников по соразмерности частей; этот же принцип составлял основу отправления повинностей, лежащих на собственности (указ 1739 г. и Устав купеческого водоходства 1781 г.).
Управление и распоряжение общей собственностью должно было происходить не иначе, как с согласия всех собственников, имевших право поручать заведование собственностью одному лицу из своей среды.
Указ 1739 г. признал право за каждым собственником продавать или закладывать свою часть в собственности без согласия прочих (речь идет о горном заводе), но Устав купеческого водоходства 1781 г. отступил от этого начала, постановив, что участник в общем судне может распоряжаться своей частью не иначе, как с согласия прочих.
Но зато эти последние в случае несогласия на такое распоряжение, напр., на отчуждение части соучастника, должны сами ее выкупить (речь идет о корабле). В случае желания всех соучастников общая собственность (если она по свойству своему делима) могла быть разделена между ними.
[1] Кроме указ. соч. Неволина, см.: Курдиновского. К учению о легальных ограничениях права собственности на недвижимость в России; Энгельмана. О приобретении права собственности на землю по русскому праву и Полежаева. О праве собственности по русским законам (Журн. Мин. юст. 1861. Кн. 3).
[2] Мало того, чтобы затруднить подобную продажу, было предписано взимать с цены продаваемого имущества пошлины в размере гривны с рубля.
[3] См. ниже (гл. IV. § 3).
[4] Кроме указ. соч. Неволина и Курдиновского, см.: Удинцева. Посессионное право, а также его статью “Право на залегающие в недрах ископаемые” в Журн. Юрид. Общ. 1897. Кн. IV и Штоф. Сравн. очерк горного законодательства в России и Западной Европе.
[5] Названный доход равнялся 1/32 прибыли от каждой руды или минерала. Кроме того, собственники земель пользовались преимущественным правом на устройство заводов. Берг-регламентом 1739 г. доход собственника был определен в размере 2% с каждого выработанного металла и минерала, без всякого соотношения с прибылью заводчика.
[6] Этот указ был подтвержден дворянской грамотой 1785 г. (ст. 33), что явилось ответом со стороны императрицы на просьбу некоторых дворянских наказов 1767 г. (напр., наказы: устюженский, мещовский и др.).
[7] Отдельные указы, изданные по этому поводу, начиная с 1703 г., были соединены в двух инструкциях: вальдмейстерам 1722 г. и обер-вальдмейстеру 1723 г.
[8] Рубка дуба была запрещена повсюду, рубка же остальных деревьев, признанных заповедными, считалась недозволенной только на расстоянии в сторону: от больших рек на 50 верст, от небольших на 20 верст. Впрочем, в 1705 г. было разрешено рубить заповедные деревья, но только для производства саней, телег, осей и полозьев.
[9] Аналогичное постановление мы встречаем уже в проекте нового Уложения 1754-1766 гг., разрешившем помещикам “употреблять свой лес на строение или на сожигание, продавать и обменивать без всякого препятствия” (ст. 17. Гл. XXII).
[10] Права угодий были уничтожены в 1775 г., что в отношении рыбных ловель было подтверждено в 1782 и 1785 гг. Впрочем, уже в проекте 1754-1766 гг. мы читаем: “дворянин может в своих деревнях строить мельницы, копать пруды и рвы… иметь рыбную ловлю в своих озерах и в близлежащих озерах и прудах” (ст. 17. Гл. XXII).
Об уничтожении прав государства на угодья ходатайствовали также почти все дворянские и городские наказы 1767 г. (см. мои “Законодательные комиссии в России в XVIII ст.”. Т. I).
[11] Указами 1740 и 1747 гг. было вообще запрещено около Петербурга ловить и стрелять каких бы то ни было птиц и зверей. С 1802 г. это запрещение, оставаясь в силе для казенных земель, не распространялось на земли частных собственников.
[12] Этот оброк был уничтожен в 1775 г.
[13] Такое же признание права собственности мы встречаем уже в проекте 1754-1766 гг. “Дворянин, – читаем в нем, – деревни свои может отдавать под заклад, продавать и делать с ними и в них, по своему соизволению, все то, что законам не противно, продавать и обменивать без всякого препятствия и прочие, домостроительству его нужные и полезные, дела предпринимать”.
[14] Одним из видов завладения можно рассматривать заимку, т.е. захват поземельной собственности, имевшей юридическое значение до середины XVIII ст., т.е. до издания манифеста о межевании 1765 г.
После же этого времени, когда все поземельные имущества, как частных лиц, так и государственные, стали приводиться в известность, заимка, естественно, должна была потерять свое юридическое значение (см.: Победоносцев. Указ. соч. Ч. I. 3-е изд. С. 392 и след.).
[15] Кроме названного сочинения Неволина, см.: Товстолес. Находка и место ее в системе русского законодательства (Журн. Мин. юст. 1901. Кн. XI). Впрочем, доводы автора в пользу мнения, будто находка не являлась способом установления собственности, не убедительны (по крайней мере, для XVIII ст.).
Напротив, постановления Морского устава 1720 г. и указа 1779 г. (в особенности последнего, изданного по случаю ненахождения собственника найденного “бриллиантового камня”) не оставляют на этот счет никакого сомнения.
[16] Подробности см. у Неволина. Указ. соч. Ч. II. С. 432 и след.
[17] Проф. Энгельман (О давности по русскому гражданскому праву. 2-е изд. С. 53) утверждает, что в XVIII ст., до издания манифеста 1787 г., “постановления Уложения вышли из употребления и не применялись на практике, в которой господствовал, по всей вероятности, произвол”. Однако это мнение совершенно голословно.
[18] О пожаловании см., кроме указ. соч. Неволина и Победоносцева (Ч. I. 3-е изд. С. 383 и след.), статью Семевского “Пожалование населенных имений при имп. Павле (Русск. мысль. 1882. Кн. XII).
[19] Мы сказали: “по большей части”, так как встречались и такие способы прекращения собственности, как, напр., конфискация имущества, которые, конечно, не имели ничего общего со способами установления собственности. Конфискация имущества практиковалась в первую половину XVIII ст. и, как мы уже говорили, была отменена Жалованной грамотой дворянству 1785 г.
[20] Кроме указ. соч. Неволина, см.: Товстолес. Общая собственность по русскому гражданскому праву (Журнал Мин. юст. 1900. Кн. 8). К сожалению, автор названной статьи, говоря довольно много об Уставе купеческого водоходства 1781 г., ни единым словом не упоминает об указе 1739 г.
