С Петра В. замечается явственно новое течение в области нашего бракоразводного права. Это течение вызвано было мерами этого Государя, направленными на поднятие значения личности русской женщины в обществе и в особенности в семье, указами, изданными Петром, и постановлениями церкви, имевшими целью гарантировать свободу брачующихся и, наконец, законами его и его приемников, положившими начало, согласно которому все законодательные нормы, касающиеся брачного права, требовали санкции монарха.
Так, Петр В. обратил внимание на то, что в Древней Руси мало придавалось значения воле самих брачующихся. Решающую силу при заключении брака имела воля родителей. Петр В. восстал против этих “принужденных браков”, а равно и против рядных и договорных записей с “зарядами” (неустойками). Так он издает повеление, по которому “никакого генерального определения не чинить в Синоде без подписания собственной его Императорского Величества руки”. Относительно, в частности, бракоразводных дел указом 13 декабря 1744 г. было предписано, чтобы разводы знатных персон восходили на Высочайшее усмотрение. И в отдельных случаях с соизволения русских государей разрешаются разводы, в особенности лицам высших классов (генерал-прокурор Ягужинский, граф Апраксин).
В область источников бракоразводного права начинает проникать право светское – Синод при отсутствии определенного постановления в церковных правилах обращается к Уложению, Генеральному Регламенту, а впоследствии к Своду Законов. Сверх того, для пополнения пробелов он прибегает к праву неписаному – к утвержденному практикой обычаю.
Что касается поводов к разводу, то отчасти несколько видоизменяются старые поводы, отчасти вводятся новые.
1. Основным поводом остается прелюбодеяние, но со следующими изменениями:
а) В практике применяется как твердое правило, что прелюбодеяние мужа признается в такой же степени поводом к разводу, как и прелюбодеяние жены, и притом, как кажется, безразлично, была ли нарушена супружеская верность с замужней женщиной или незамужней.
б) Не замечается никаких следов известного предшествовавшему периоду – принудительного развода по прелюбодеянию.
2. Двоебрачие, т. е. заключение нового, при существовании прежнего, брака давало право на развод супругу, оставленному двоебрачником.
Надо заметить, что многобрачие бытовало в самых широких размерах в рассматриваемом периоде (некий Иван Филиппов в течение одного года последовательно женился на 5 женах). При этом бывали случаи, что церковно-судебная власть, вопреки правилам, принимая во внимание особенность случая, расторгала не второй брак, а напротив, первый, оставляя в силе второй.
Бывали также случаи, что лица, разведенные со второй женой, опять вступали с ней в брак по смерти первой без повторения венчания, опять-таки вопреки правилам: потребности жизни заставляли делать такие отклонения.
3. Неспособность к брачному сожитию, оставаясь поводом к разводу для жены, распространяется церковно-судебной практикой и на мужа, давая ему право на развод при неспособности жены.
4. Болезнь продолжала считаться поводом к разводу, но сначала неохотно, а потом и совсем перестала признаваться поводом, кроме болезни психической.
5. Безвестное отсутствие: чтобы составить повод к разводу, требовалась не только 5-летняя продолжительность его (только для солдаток никакая давность во внимание не принималась), но и невиновность оставленного супруга в отлучке оставившего, а по некоторым решениям – добропорядочное поведение первого во время отлучки последнего. Сверх того, пропавший без вести, хотя бы впоследствии и возвратился, осуждался на всегдашнее безбрачие – правило тоже новое.
6. В противоположность практике предшествовавшего периода ссылка за совершенное преступление стала поводом к разводу.
В этом вопросе русское правосознание пошло дальше кормчей, не знавшей такого повода. Заслуживает внимания, что русское законодательство, вводя этот повод к разводу, а духовно-судебная практика, применяя его, не встречали затруднения в согласовании его с постановлениями кормчей как в канонической, так и в неканонической части, и что существеннее с учением евангельским и правилами апостольскими. Вернее – она и не задавалась этим вопросом. Другая особенность – в до-Петровское время при разводе на первый план обыкновенно выдвигались интересы мужей, а в данном случае на первый план поставлен интерес жен.
Вначале развод разрешался только вследствие присуждения к вечной каторжной работе (а не к сосланным на урочные годы), причем судебный приговор расторгал брак ipso jure, без ходатайства жены, а потом поводом к разводу стала и простая ссылка и заточение и притом (с Елизаветы) с позволения только Синода, следовательно, в силу ходатайства невинного супруга. Далее, быв прежде поводом к разводу лишь для жен осужденных мужей, ссылка признана была поводом и для мужей осужденных жен.
7. Покушение одного супруга на жизнь другого, оставаясь поводом к разводу, как бы незаметно выходит из практики: супругам враждующим советуется примириться, в крайнем случае, предлагается разлучение вместо развода.
8. Принятие монашества. Относительно этого повода в Духовном Регламенте сказано: “Обычаем вводится, что муж с женою расторгают брак с тем, чтобы мужу постричься в монахи, а жене быть свободной выйти замуж. Такой развод простым людям кажется правильным, но Слову Божию он вполне противоречит”. Требовалось для законности пострижения дозволение Синода, определенный возраст (50, 60 лет) и призрение детей.
Но старая привычка не только пострижения одного супруга по уговору с другим, но и без такого была настолько сильна, что сам Синод иногда закреплял своим решением такие единоличные пострижения и сопряженные с ними разводы.
В большом ходу были также и насильственные пострижения жен мужьями с целью разорвать, таким образом, брак для заключения нового. При этом, как и в старой Руси, мужья, принуждая к пострижению жен, позволяли себе самое грубое физическое насилие над ними.
9. Возникновение духовного родства между мужем и женой стало, по-видимому, не только по букве закона, но и в действительности поводом к разводу. Причем закону дано было более широкое толкование, чем в предшествовавшем периоде. Так, например, не только запрет своего ребенка от крещения считался поводом к разводу с женой, но признавались иногда недействительными браки между лицами, до брака воспринимавшими вместе чужого ребенка.
10. В случае обращения одного из супругов из раскола в православие и нежелания другого последовать примеру первого брак их расторгался, и принявшему православие дозволялось вступать в новый брак, для чего ему выдавался “отверзтый указ”.
11. Невозвращение в течение двух лет из отпуска в свое отечество военнопленного (христианского вероисповедания), женившегося на русской подданной, тоже считалось основанием для развода. (Впервые это было постановлено относительно военнопленных поляков, потом – шведов.)
В настоящем периоде, как и в предыдущем, кроме разводов, основанных на законных причинах, существовали разводы нелегальные, самовольные, которые вытекали или из единоличной власти мужа, или же из обоюдного согласия супругов. Выдача отпускных мужьями женам совершалась, как и в старину, с обличением в quasi-законную форму и с участием официальных властей. Иногда сам Синод склонен был как бы признавать некоторое значение за “отпускными письмами”.
В достаточных размерах практиковались также разводы по обоюдному согласию. Два обстоятельства способствовали развитию таких разводов. Во-первых, воспрещение и преследование разводов посредством пострижения одного из супругов в монашество. Вовторых, введение разного рода затруднений и стеснений в бракоразводных процессах.
В силу этих затруднений приходилось искать у низшей власти того, чего нельзя было добиться у высшей. И вот, по словам синодского указа, “некоторые люди с женами своими, не ходя к правильному суду, самовольно между собою разводятся и к таким разводным прикладывают руки их духовные отцы”, а по другому указу отпускные письма пишут не только священники, но и церковнослужители.
В этом же периоде впервые легально дозволяется разлучение супругов: или пока идет процесс о разводе, или же взамен последнего вследствие несогласной жизни супругов и в особенности вследствие грубого и жестокого обращения мужа с женой.
Сравнивая поводы к разводу, практиковавшиеся в настоящем периоде с поводами предшествовавшего периода, мы видим, во-первых, значительное уменьшение числа поводов к разводу, что объясняется как большим укреплением брачного союза в общественном сознании, так и ограничением сферы действия обычного права, параллельно с большим развитием законодательной деятельности.
Во-вторых, появление некоторых новых поводов, неизвестных предшествовавшему периоду (ссылка и лишение всех прав состояния, невозвращение военнопленных к своим женам и обращение из раскола в православие), которые находились в прямой связи с воздействием светской власти на бракоразводное право. В-третьих, исчезновение из практики некоторых поводов к разводу или более редкое, сравнительно с предшествовавшим периодом, пользование ими (покушение, болезнь).
