Под уставами понимались специальные законодательные акты, изданные для известного ведомства и имеющие в виду определенную отрасль материального права[1]. Такими законодательными памятниками были, напр., Воинский устав 1716 г., Морской устав 1720 г., Устав о векселях 1729 г., Устав о винокурении 1765 г., Устав благочиния 1782 г., Училищный устав 1786 г. и Банкротский устав 1800 г.
Первый устав, изданный в царствование Петра Великого, был Воинский 1716 г. Со времени его издания следует считать, по верному замечанию П.О. Бобровского, учреждение регулярного войска в России совершившимся фактом, потому что только с принятием к руководству этого устава русское войско получило единство, организацию и законы соответственно требованиям и условиям военного искусства новейших времен и согласно началам, выработанным в Западной Европе в конце XVII ст.[2]
Ввиду того, что значение Воинского устава далеко не исчерпывается важностью его в области истории одного военного права, так как он был одним из замечательных памятников русского уголовного законодательства XVIII ст., причем его определения имели далеко не одно специальное значение, так как многие из них применялись и в гражданских судах, необходимо несколько остановиться на них.
30 марта 1716 г. был утвержден в Данциге, где в это время находился Петр, Воинский устав, и именным указом Сенату велено было отпечатать не менее 1000 экземпляров его. Вот что писал по этому поводу Петр Сенату: “Господа Сенат, посылаю Вам книгу Воинский устав, который зачат в Петербурге и ныне совершен, который велите напечатать число не малое, а именно, чтобы не меньше 1000 книг. И понеже оный, хотя основанием воинских людей, однако же касается и до всех правителей земских, как из оного усмотрите. Того для, когда напечатают, то разошлите пропорции во все корпусы войск наших, также по губерниям и канцеляриям, дабы неведением никто не отговаривался”[3].
Таким образом, из этого указа видно, что Воинский устав должен был применяться не только в военных судах и по отношению к одним военным, но и в гражданских судах по отношению ко всем остальным разрядам жителей.
Воинский устав не был, как это утверждали некоторые исследователи, буквальным переводом какого-нибудь одного иностранного военного сборника[4]. Он представлял собой капитальный труд, которым занимался Петр в продолжение многих лет, сличая, сравнивая и выбирая законы из лучших военных сборников Западной Европы и стараясь согласовать их с потребностями и характером русского войска.
Очевидно, что такой громадный труд не мог быть окончен в короткое время, и, действительно, есть данные, на основании которых можно предполагать, что дело составления устава началось уже в 1697 г., когда государь поручил генералу Вейде отправиться в Вену для изучения устройства и порядков, существовавших в австрийской армии, что, между прочим, видно из предисловия Вейде к Воинскому уставу, составленному им в 1698 г.
Кроме Вейде, ближайшими сотрудниками государя в этом деле были еще: Головин, “надзиратель артиллерии” Виниус, обер-аудитор Кромпен, составивший черновик Воинских артикула и процессов, т.е. второй книги Воинского устава, доктор прав барон Гюйссен, известный каб.-секретарь Макаров и др. лица.
Но несомненно, что главная, так сказать, редакторская часть труда все-таки принадлежала самому Петру, как это видно из бесчисленных поправок, вставок и изменений, сделанных рукой государя на подлинной рукописи устава, хранящейся в библиотеке Главного штаба, и, наконец, из следующих слов манифеста 30 марта 1710 года: “Еже через собственный наш труд собрано и умножено”[5].
Что касается до источников Воинского устава, то, благодаря исследованиям Бобровского[6], известно, что главными из них были шведские военные законы, а именно, Воинский артикул Густава Адольфа в редакции Карла XI 1683 г. В этом отношении, можно сказать, ни один памятник Западной Европы из числа подражавших военным артикулам Густава Адольфа не стоит к нему так близко, как Воинский устав Петра.
Сходство в общем плане, в одинаковом наименовании глав, в порядке подбора и распределения материала по главам доказывает, что составители рассматриваемого законодательного памятника приняли, главным образом, за образец шведские военно-уголовные законы. Благодаря трудам Бобровского теперь вполне установлено соотношение между шведским и нашим Воинским уставом.
Наш Воинский устав, в частности, Воинский артикул, составленный вполне по общему плану шведского, в основных идеях и в средствах для поддержания порядка и дисциплины в войсках, вполне проникнут духом оригинала; но он отличается от оригинала, во-первых, внешней обработкой большинства статей, написанных в более сжатой форме, во-вторых, детальным развитием, особенно выдающимся в главах об общих, наиболее тяжких преступлениях, в-третьих, пополнениями, вследствие вставок новых артикулов и новых юридических норм, в-четвертых, толкованиями.
Эти пополнения и толкования составлены преимущественно по военно-уголовным законам датским и по комментариям к голландским, бранденбургским или к немецким имперским военным артикулам.
Иначе говоря, специфические особенности шведского артикула не могли быть строго выдержаны; и действительно, в русском Воинском уставе на некоторых статьях общеуголовного, однако не специально военного, характера заметно влияние уголовного уложения Карла V (1532), господствовавшего в Европе в эпоху Петра, или же саксонского права.
Наконец, в числе источников Воинского устава были также и французские ордонансы. Так, третья книга его (О экзерциции) составлена, главным образом, на основании французского строевого устава[7].
Таким образом, из сказанного видно, что, кроме шведских законов, источниками Воинского устава были еще военно-уголовные законы датские и голландские, затем комментарии на бранденбургское военное право и на имперский военный артикул, наконец, имперские, саксонские и даже французские военные законы.
Иначе говоря, Воинский устав носил вполне компилятивный характер, но, в отличие от предшествующего ему законодательства, напр., Уложения, также отличавшегося тем же характером, совершенно не был построен на национальной и исторической почве, а являлся не чем иным, как сводом иностранного законодательства, далеко не всегда примененным к условиям русской юридической жизни.
Воинский устав состоит из трех книг. Книга первая, названная собственно Воинским уставом, имеет вполне учредительный характер и разделяется на 68 глав. Последние содержат в себе постановления, касающиеся организации и функций всех учреждений и высших чинов, существующих в войске.
Исключение составляет одна 49-я глава, озаглавленная “Патентом о поединках” и касающаяся некоторых преступлений и наказаний, следовательно, имеющая отношение к уголовному праву. Этой главе следовало бы иметь место во II книге, в Воинском артикуле, являющимся не чем иным, как военно-уголовным сборником.
Вторая книга подразделяется на две части, из которых первая озаглавлена “Артикул воинский с кратким толкованием” и состоит из 24 глав, разделенных на 209 статей или артикулов; многие из них сопровождаются комментариями или толкованиями.
По верному замечанию Бобровского, система этой части не сложна, напротив, весьма проста: часть разделена только на главы без подразделения на отделы, разряды и классы, а между тем все статьи одной и той же главы имеют внутреннюю связь и единство.
Но это единство по главам, в общем, нарушено вторжением начал, нередко даже противоречивых одно другому. Статьи, имеющие военное и общее значение, соединены в особые отдельные главы и благодаря такому их внутреннему содержанию легко можно выделить материал общегражданского характера.
Если некоторые преступления общего характера попадаются в главах характера чисто военного и обратно – воинские преступления встречаются в главах, имеющих характер общеуголовных, то это обстоятельство служит только объяснением духа эпохи, не сделавшей принципиального различия между общим и воинским преступлениями[8].
Вторая часть первой книги, озаглавленная “Краткое изображение воинских процессов или судебных тяжб”, составляет не что иное, как устав военного судоустройства и судопроизводства, и состоит из 16 глав, заключающих в себе 81 статью, разделенных на четыре отдела.
В конце этой части помещен особый отдел: “О оглавлении приговоров”, составляющий нечто вроде лестницы наказаний, хотя далеко не исчерпывающий всех наказаний, упоминаемых уставом. Место этому отделу, собственно говоря, в первой части второй книги.
Третья и последняя книга, носящая название “О экзерциции, о приуготовлении к маршу, о званиях и должностях полковых чинов”, делится на три отдела или росписи. По своему содержанию она является не чем иным, как уставом о строевой и караульной службе.
Для нас представляет интерес только вторая книга, заключающая в себе военно-уголовный сборник и устав военного судоустройства и судопроизводства, к изложению содержания которых мы и приступим при обзоре уголовного права и судопроизводства изучаемого периода.
Второй устав, изданный в царствование Петра, это – Морской 1720 г. Из именного указа 13 января 1720 г. видно, что Морской устав, подобно Воинскому, представляет собой не копию с какого-нибудь одного западноевропейского устава, но компилятивный сборник, составленный из пяти иностранных морских регламентов[9] и дополненный оригинальными статьями (“и к тому довольную часть прибавили, что потребно”), автором которых был сам государь (“еще все, – говорится в указе, – через собственный наш труд учинено и совершено”).
Делом составления устава Петр занялся еще в 1715 г. По крайней мере, от этого года до нас дошло письмо государя князю Куракину, бывшему посланником в Англии, в котором Петр писал, что “правы морские воинские, да штат адмиралтейский мы ныне собираем всех государств, и уже датский, французский и голландский переведены”.
В том же году Конон Зотов получил предписание отправиться во Францию и “все, что ко флоту надлежит, сыскать книги и перевесть на славянский яз.”. Из других источников мы знаем, что в 1717 г. иностранный законодательный материал был переведен, и государь вместе со своими сотрудниками (адмиралом Крюйсом, кн. Мих. Голицыным, Госселером, бароном Шафировым и Паддоном) приступил к составлению устава. Нужно думать, что главная роль в этом деле также, как и при составлении Воинского устава, принадлежала самому Петру.
Недаром подлинная рукопись Морского устава, по свидетельству г. Зейделя[10], писана рукою государя. Источниками устава, как было уже сказано, являлись пять иностранных морских регламентов.
Кроме того, в основу его легли еще многие законодательные акты, как иностранные, так и русские, изданные Петром до 1720 г. Указ об издании Морского устава состоялся 13 янв. 1720 г., но сам устав был обнародован 13 апр. того же года.
Он состоит из пяти книг, разделяющихся на главы и статьи. Для нас представляет интерес только последняя книга, носящая название “О штрафах” и являющаяся не чем иным, как уголовным сборником, соответствующим Воинскому артикулу.
Относительно постановлений, касающихся преступлений и наказаний, Морской устав большей частью составляет не что иное, как дословное повторение Воинского артикула. Говорим: “большей частью”, так как некоторое различие в этом отношении все же существует между обоими уставами, а именно: Морской устав, во-первых, приурочивает совершение преступлений к кораблю вместо лагеря, крепости и города, являющихся местом совершения преступлений по Воинскому уставу.
Во-вторых, в области общего учения о преступлении Морской устав вносит некоторые особенности, не существующие в Воинском уставе; так, он расширяет наказуемость голого умысла и еще более ограничивает необходимую оборону, чем Воинский устав. В-третьих, перечисляя отдельные преступления, Морской устав уступает в полноте Воинскому, оставляя непредусмотренными многие преступные деяния.
Впрочем, эта неполнота, допущенная Петром скорее для избежания повторений и вследствие того, что при составлении Морского устава законодатель имел в виду ограничить сферу преступлений по возможности кораблем и пределами собственно морской службы, не имеет юридического значения, так как совершенно восполняется ст. 143 и 144 XX гл.
Дело в том, что на основании первой из этих статей, в случае совершения на корабле преступления, не предусмотренного уставом, вопрос о наказании его разрешается по аналогии, и постановленное таким образом судебное решение представляется в Адмиралтейств-коллегию для внесения новой статьи в устав в законодательном порядке.
На основании же 144 ст. всякое преступление, совершенное моряком на земле, карается по Воинскому уставу. В-четвертых, перечисляя отдельные наказания, Морской устав вносит два вида их, неизвестных Воинскому уставу, а именно: кошки и спускание с райны, т.е. сбрасывание с реи в воду, но не с целью утопления.
Изданием Морского устава Петр завершил свое военное законодательство, автором которого был в большинстве случаев сам. Этот его труд в отношении полноты и системы превосходил даже современные ему военные и морские законодательные сборники западноевропейских государств.
Не будучи односторонним переводом или подражанием которого-либо из них, он представлял собой скорее сравнительный вывод из постановлений всех лучших военных и морских законодательных памятников его времени, причем крайности и недостатки одного смягчались благодаря другим[11].
Третий устав, но изданный уже в царствование Петра II, это Устав о векселях 1729 г., весьма важный в истории гражданского права вообще и в истории вексельного права в особенности. Целью его было урегулировать употребление векселей в области частного оборота, так как до его издания векселя хотя и были известны, но не существовало никаких правил касательно их употребления. Источниками устава были существовавшие в то время немецкие вексельные законы, по образцу которых он и был составлен.
Мы обладаем немногими сведениями относительно истории его составления. Известно только, что устав был составлен комиссией о коммерции, учрежденной Екатериной I, председателем которой был Остерман. Поэтому предположение о составлении устава каким-то профессором Лейпцигского университета, высказанное в науке, не может быть принято.
Что касается до поводов издания устава, то о них говорится в указе 16 мая 1729 г. Из него видно, что устав издан в интересах казны и купечества, так как от употребления векселей ожидалась следующая польза: 1) освобождение от расходов, сопряженных с провозом денег, 2) устранение путевых опасностей, 3) доставление денежных выгод казне и купечеству и 4) устранение вывоза из государства золота и серебра.
Что касается до содержания устава, то он разделяется на три главы, из которых две первые, в свою очередь, делятся на статьи. Глава первая содержит в себе правила касательно употребления купеческих векселей, а глава вторая говорит о векселях на казенные деньги. Третья глава не делится на статьи и содержит в себе образцы и формы векселей с толкованиями.
Ввиду того, что Устав о векселях говорит только о членах торгово-промышленного класса, как о субъектах вексельного права, и ни словом не упоминает о дворянах, то de jure право обязываться векселями принадлежало только одним купцам.
На практике оно, действительно, так и было, и это право считалось исключительно купеческим, вследствие чего для пользования им дворянам приходилось прибегать к разным уловкам и обходам закона.
Вот почему, когда имп. Екатерина II созвала свою известную законодательную комиссию (в 1767 г.), то дворяне, воспользовавшись случаем представления наказов с изложением сословных нужд и недостатков, просили императрицу об изменении Вексельного устава и о распространении на них права обязываться векселями.
Однако Екатерина II не удовлетворила этого ходатайства, и прежний Вексельный устав продолжал оставаться в силе, признавая (по крайней мере, формально) только за одним купечеством право обязываться векселями[12]. В следующее же царствование (имп. Павла) дворянам даже прямо было запрещено всякое употребление векселей, что случилось с изданием Банкротского устава 1800 г., заменившего собой Устав о векселях 1729 г.
Весьма важный устав в истории государственного и уголовного права, это – Устав благочиния, изданный Екатериной II в 1782 г. Цель его – организация городской полиции. Он состоит из 12 глав и 274 статей. Устав вводит в большинстве городов особое полицейско-судебное учреждение – управу благочиния, в состав которой входил двоякий элемент: чиновный (городничий и два пристава) и выборный (два ратмана, избираемых городским населением).
Функции управы – ведение города в полицейском и отчасти в судебном отношении. Пятая глава устава заключает в себе наказ, т.е. инструкцию, управе, которой она должна была следовать в своей деятельности. Эта инструкция начинается целым рядом нравственных сентенций (число которых в уставе доходит до 15), напр., “блажен, кто и скота милует, буде скотина и злодея твоего спотыкнется – подыми ее” и т.д.
Но кроме подобных сентенций, инструкция содержит в себе и изложение обязанностей управы в области полиции и суда. Устав не ограничивается созданием одной управы благочиния, но организует целую систему полицейских должностей и разделяет город на части и кварталы, во главе которых поставлены им особые полицейские чины.
Заканчивается он так называемыми “запрещениями” и “взысканиями”, составляющими две его последние главы и касающимися уголовного права. Эти две главы, в сущности, подтвердили все, действовавшее в то время, уголовное законодательство и если где и сделали в нем изменения, то самые незначительные.
[1] В XVIII ст. уставы не соответствовали “учреждениям” (регламентам), а являлись сводами узаконений, касающихся известной отрасли управления и содержащих в себе нормы материального права (Филиппов. Указ. соч. С. 509).
[2] Бобровский. Военное право в России при Петре Великом. Вып. 1. С. 24.
[3] До нас дошли и другие указы, предписывавшие применение Воинского устава общими судами, таков, напр., указ 9 дек. 1723 г., гласящий: “Его Имп. Вел., будучи в канцелярии вышнего суда, указал: свидетелям ложным, которые будут подписывать неправые крепости, указ чинить по Воинским артикулам” и др.
[4] Этого мнения придерживается немецкий ученый Штейн в своем исследовании “Geschichte des rassischen Heeres” (1885) и отчасти проф. Энгельман (см. его рецензию на исследование Бобровского “Военное право в России при Петре”.
В журнале “Centralblatt fur Rechtwissenschaft”. 1882. 1 В.Н. 7-8). Бобровский, видевший подлинную рукопись Воинского устава и сличивший ее с западноевропейскими уставами, вполне опровергнул подобное мнение.
“Несмотря на то, – говорит названный ученый, – что главным материалом служило военное законодательство различных европейских государств, Воинский устав в каждой своей части представляется оригинальным, а не копией законов одного какого-либо государства” (Военное право при Петре В. Вып. 2. С. 205. См. также его “Военные законы Петра В. в рукописях и первопечатных изданиях”. С. 76 и след.).
[5] Розенгейм. Очерк истории военно-судных учреждений в России. С. 105. Бобровский. Военное право в России при Петре В. Вып. 2. С. 189, а также его “Военные законы Петра В. в рукописях и первопечатных изданиях”. С. 44 и 59. По сообщению Бобровского, на рукописи одного только Воинского артикула имеется 75 поправок текста, сделанных рукой Петра (Военные законы Петра В. С. 48).
[6] Бобровский. Военное право в России при Петре В. Вып. 1, 2 и 3, а также: Военные законы Петра В. в рукописях и первопечатных изданиях.
[7] Бобровский. Военное право. Вып. I. С. 24. Военные законы Петра В. С. 9 и 71
[8] Бобровский. Военное право. Вып. I. С. 65.
[9] Английского, французского, датского, шведского и голландского.
[10] Очерк истории Морского устава, изданного при Петре Великом (Морской сборник. 1860. Кн. 9. С. 520).
[11] Розенгейм. Очерк истории военно-судных учреждений в России (С. 178 и след.). См. также Зейделя. Очерк истории Морского устава Петра В. (Морск. сборн. 1860. Кн. IX и X).
[12] См. мое исследование “Законодательные комиссии в России в XVIII ст.”. Т. I. СПб., 1887.
